гостиную.
– Или лучше всех собрать на участке, в виноградной беседке? – Седов и не заметил, как стал мыслить вслух. – Хотя нет, уже темно, прохладно. Кто-то может незаметно исчезнуть; кто-то, у кого рыльце в пушку. Помещение в этом плане намного надежнее…
– Блин, и долго нам здесь торчать? Мне уже кур пора кормить, между прочим, – возмущался Валерик, колотя пальцами по подлокотнику светло-бежевого кожаного кресла. – Большинство из них в курятнике заперто. Хорошо, что хоть эти крошки немного попаслись на травке, поклевали. Да, мои девочки?
«Девочки», две ярких цесарки, которых муж притащил со своего участка пару часов назад, теперь тоже находились в гостиной, у ног своего хозяина. Но даже подобием ответа Валерика не удостоили, были очень заняты – вовсю долбили клювами по паркету, еще сладковато пахнущему древесиной.
Вот было бы хорошо, если бы они еще навалили пару зловонных кучек! Так Вронской и надо, немного дерьма, напоминающего ее книжки, – лучший подарок ей на новоселье. Пусть тут не думает, что хорошо устроилась!
Нагнувшись к ушку сидевшей у него на коленях Дианы, Валерик понизил голос:
– И вообще, скорее бы все это закончилось, правда? Нам было бы чем заняться. Моя госпожа ведь хочет преподать мне пару уроков?
– Да-да, – рассеянно прошептала Диана, уже давно выработавшая у себя рефлекс спокойно реагировать на все пошлые и дикие ремарки супруга. – Ты был очень плохим мальчиком, и я тебя накажу.
На самом деле наказать ей хотелось бы старшую сестру Валерика, Арину. Конкретно так наказать, не возиться со всякими плеточками из секс-шопа, а просто вот взять и по стенке размазать!
Мать растила Валерика и Арину одна, вкалывала на нескольких работах, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Поэтому Арина была вынуждена сидеть с младшим братом. Конечно, девочке это совершенно не нравилось, и за малейшую провинность она издевалась над ребенком, ни в чем себе не отказывая. Сестра хлестала братишку ремнем по голым ягодицам, колола иголками, привязывала к стулу. Результаты такого «воспитания» изломали его психику так, что помочь не может ни один доктор. То есть врачи с удовольствием говорят с Валериком о прошлом и настоящем, получают немаленькие гонорары. Но сделать так, чтобы у мужа наступала эрекция без всех этих мазохистских выкрутасов, никто не может – ни психологи, ни сексологи. Валерик на самом деле больше всего на свете хотел бы быть как все, жить как все. Он не получает никакого удовольствия от особенностей своей сексуальности, наоборот – в глубине души, несмотря на все свое добродушие, чувствует ущербность. Он похож на наркомана, постоянно увеличивающего дозу; ему необходимо чувствовать боль, причем все более и более сильную…
По-человечески, конечно, Валерику можно только посочувствовать. Другой бы на его месте, не обладающий таким здоровым пофигизмом, уже давно в психиатрическую больницу бы загремел. Но это сочувствие, увы, ничуть не меняет ужаснейшую ситуацию. Тонкая прекрасная
