Имя сменил, но, к счастью, не внешность.
– И… что ты собираешься делать, Бруну?
– Я еще раз его видел, – уклонился от ответа Диаш. – Стоял рядом с сукиным сыном, вот как с тобой сейчас.
– И как у него дела?
– Правду говорят, Бог шельму метит. Грязные деньги не пошли ему впрок. Говорят, тоска по родине – наименьшая из его проблем.
– Это все Кристина выведала?
– Мерзавец влюбился в нее. Считает ее ангелом небесным.
– А что насчет экстрадиции? Между Бразилией и Португалией наверняка есть соглашение.
Диаш отошел от окна, глотнул бренди, вынул из коробки на столике сигару и уселся в белое кожаное кресло.
– Взгляни на меня, Чарли. Кого ты видишь?
Боксер посмотрел на него внимательно, словно сквозь прицел, и решил ответить помягче.
– Современного, успешного, привлекательного мужчину… Глубоко потрясенного тем, что случилось с его дочерью.
– Не просто потрясенного, Чарли. Сломленного. Моя жена это понимает. Все понимают. Знаешь, что всему виной?
Боксер кивнул. После нескольких командировок на Ближний Восток он хорошо понимал людей, которым довелось пережить серьезные потрясения. Морщины на лице лишь внешнее проявление страданий. Если бы он был верующим, то сказал бы, что на их душах тоже остались шрамы.
– Ты всегда считал себя цивилизованным человеком, – заметил Боксер.
– Нет ничего хуже, – медленно сказал Диаш, – чем осознать, что ты такой же безжалостный и жестокий, как Диогу Шавиш.
– Как ты довел себя до такого?
– Я виню себя в случившемся. Как знать, может, если бы я не был успешным человеком, с моей девочкой такого бы не произошло? Мысль об этом гложет меня. Я постоянно задаю себе вопросы, на которые нет ответа, и я уже не тот, что прежде, – сказал Диаш. – Ты не знаешь, каким счастливым я был раньше. А теперь… – Скрипнув зубами, он сжал кулаки.
– Ты так и не сказал, что собираешься делать с Диогу Шавишем.
– Помнишь наш разговор в Сан-Паулу о возмездии? – Диаш откусил кончик сигары, и на его щеках заходили желваки. – Ты сказал тогда, что видишь в своей работе один недостаток. Ты освобождаешь заложников, но возмездие преступникам несут другие люди. Дело закрывается для жертв и их семей, но не для тебя. Лично ты никогда не участвовал в наказании бандитов. Верно?
– Что-то припоминаю, – уклончиво ответил Боксер, пытаясь восстановить в памяти долгие ночные беседы с Бруну. – По-моему, я говорил, что большинство жертв отказываются давать показания. Хотят все оставить позади и жить обычной жизнью. А похитители привыкают к легкой наживе и вновь преступают закон.
Диаш наклонился, поставил стакан на стол и взглянул на Боксера в упор.
– Вот именно, – подтвердил он. – Хочешь, чтобы Диогу Шавиш никогда больше не причинил никому зла?
В комнате повисла тишина. Боксер, опытный игрок в покер, усилием воли подавил уже готовый побежать
