Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов. Т. А. Михайлова

Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов - Т. А. Михайлова страница 5

Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов - Т. А. Михайлова Эпохи. Средние века. Исследования

Скачать книгу

истории современниками как чудеса? Ведь реальность богов и возможность контакта с иным миром не вызывали сомнений, а стиль произведений указывает, что он был порожден, скорее всего, потребностью в занимательной литературе, где преобладало стремление развлечь читателя. Так что же, для людей древности и Средневековья в подобных историях не было ничего чудесного? Такой вывод справедлив лишь отчасти, так как граница между реальным, т. е. обычным и чудесным, т. е. необычным была условной, ибо необычное было возможно и даже вероятно [Архипова, Селиванов 2007: 3].

      Авторы этих строк, как мне кажется, не совсем понимают, что в своих логических рассуждениях заходят практически в тупик, выбраться из которого можно, лишь развернувшись на 180 градусов. Необычное было возможно, пишут они, но необычное – с нашей, условно говоря, рациональной точки зрения! «Реальное необычное», в существовании которого адресат не сомневается, практически сразу перестает быть необычным, а может быть назван скорее чем-то малоизвестным, экзотическим, о чем можно не знать, но верить в существование данного феномена можно с легкостью. Точнее, как верно отметили они суть явления, возможность существования каких-то процессов, которые не могут найти рационального объяснения, воспринималась человеком Средневековья с гораздо большей готовностью, чем в наше время. Кроме того, как также верно отметили составители книги, рассказы о «чудесном» отчасти удовлетворяли потребность человека в «занимательном» (вспомним, как бывают популярны «страшные рассказы» в среде детей и подростков). Но проведенная мною параллель – это лишь параллель, и намеченные элементы сходства о тождестве явлений еще не говорят.

      Мы рассмотрели уже несколько типов, точнее – два магического воздействия на индивидуума или коллектив (вербальный и невербальный), но в обоих случаях и речевое действие, и обряд имели знаковую природу и предположительно именно так и создавались. Но возможен третий случай – использование с такими же целями текста или обряда, который изначально имеет иную прагматику. Мы можем вспомнить также использование в качестве «заговорных», как правило, поэтических текстов, имеющих иное изначальное происхождение («Жди меня» Симонова, «Лили Марлен»[4] и проч.). Мы полагаем, что подобные случаи носят характер скорее маргинальный, однако считаем их достаточно важными, т. к. в них проявляется в более открытой форме то, что в традиционном вербально-обрядном заговоре оказывается часто скрыто, – воля или вера.

      Но вернемся к дефиниции заговора как основного «ключевого» понятия вербальной магии в целом. Определение заговора Н. И. Толстого: «Заговор, как правило, не просто фольклорный текст, но и определенное действие определенного деятеля с определенными предметами» [Толстой 1995: 447] – подкрепленное и подтвержденное многочисленными уже приведенными выше примерами, дает возможность для широкой трактовки понятия «заговор» в целом и для перестановки акцентов с вербального

Скачать книгу


<p>4</p>

О параллелях между этими двумя текстами – см. в работе [Ичин, Йованович 2005]. Об использовании стихотворения Симонова в качестве оберега – см. в работе [Чудакова 2002]. Навязчиво повторяемая в стихотворении Симонова формула «жди меня», безусловно, отсылает к народной заговорной традиции, причем – скорее к темной ее стороне. Согласно фольклорным верованиям, причем практически у всех народов жена не должна была слишком печалиться об умершем муже (особенно – погибшем на войне, на охоте, в результате несчастного случая и особенно – если его тело не найдено). Слишком долгая тоска и горевание могли послужить поводом для так называемого наплакивания, в результате которого между миром мертвых и миром земных возникает проход, по которому умерший получает возможность периодически возвращаться и, более того, уводить живых в свой мир (см. например [Байбурин 2001]). Безусловно актуальное, а точнее – актуализованное в связи с началом войны стихотворение Симонова, таким образом, получало не только вторичный заговорно-апотропеический характер, но одновременно реализовывало интертекстуальные связи с ритуалом вызова покойного. Более того, по предположению ряда авторов, «Жди меня» имело в качестве непосредственного источника стихотворение А. С. Пушкина «Заклинание»: «О, если правда, что в ночи, / когда покоятся живые, / И с неба лунные лучи / Скользят на камни гробовые, / О, если правда, что тогда / Пустеют тихие могилы, – / Я тень зову, я жду Леилы: / Ко мне, мой друг, сюда, сюда!» (см. подробнее в работе [Кукулин 2014]).