невеселые новости принесла наша ладья в этот город, никто из крепости не смог на ней спастись.
Очень невеселые, на все расспросы экипаж скуфы кивает на меня, как на единственно пока спасшегося из крепости. Теперь женщины берут в осаду меня, называет имена своих мужей, однако что я могу им сказать?
Я знаю по именам только своих товарищей по работе, Дианила и Териила, могу рассказать, как погиб от стрелы на стенах один из них, судьба второго мне не известна.
То есть конечно известна, однако лучше я об этом промолчу. И так дело попахивает побоями для меня, просто за то, что я спасся, а чьи-то мужья и отцы не смогли, да еще прикрывая своими жизнями мое бегство, как подумают все собравшиеся здесь уже вдовы.
Гребцы предупреждают новых вдов и детей, что я почти не говорю на местном языке и вообще даже не воин. Однако проклятий и ругательств в свою сторону я выслушал немало, судя по интонации говорящих. Именно из-за того, что не могу по имени сказать, когда видел кого-то в последний раз и что с ним стало.
Толпа разъяренных такими новостями женщин – это вам не шутки! Могут и разорвать на клочки по закоулочкам.
Едва меня не порвали на маленькие кусочки просто потому, что я здесь стою живой и невредимый. В отличии от их мужей, про которых никто не хочет знать правду. Да и понятно, какая правда всем нужна – что я не видел лично смерть воинов крепости, а значит они могли выжить.
Только я по именам знаю одних своих приятелей, даже как зовут начальство крепости – мне неведомо. Поэтому я только отрицательно киваю головой, когда слышу незнакомые имена.
А имя Териила так никто и не назвал, хотя про Дианила спросила пожилая женщина, только и его смерти я доподлинно не видел, поэтому ничего не говорю.
Хорошо, что меня прикрыли пара служивых, отправленных со мной начальством корабля, они отвели свежего свидетеля захвата крепости в полуподвальный этаж здания на самой большой тут площади.
Пахло там совсем нехорошо, меня сразу закрыли в камере с парой потрепанных мужиков и одним служивым, на котором лица не видно, так здорово его отлупили.
Да, так я попал в местное КПЗ, как непонятный и подозрительный чужеземец, вместе с пойманными на воровстве и неподчинении начальству. Кинжал с пояса у меня сняли еще на скуфе, мешок обыскали, но из него ничего не забрали.
Самое смешное, что мой заслуженный сапожный нож в потайном кармане опять не нашли, как и красивую красную зажигалку. Карман с ножом опять не заметили, зажигалку снова не смогли нащупать, небрежно охлопав мою одежду с Земли. Здесь такие миниатюрные вещи еще делать не умеют, поэтому и не обращают внимание.
Я его снова туда спрятал, как только уплыл из рабства. Один раз выручил, вдруг еще придется именно на него полагаться, серьезный такой инструмент в любом непредвиденном случае.
Запустили свои руки в чужое имущество простые мужики, послал своего командира служивый – истории оказавшихся со мной рядом в камере довольно типичны.
