инопланетянин – Ты вообще понятия не имеешь, о каком ужасе идет речь. Не можем найти ни грамма сравнения с Олимпом, где мы действительно жили как боги. И вдруг я оказалась в этом отвратительном месте, с этими еще более отвратительными самками, которые, кроме того являются убежденными феминистками и относятся ко мне как к какому-то совершенно деградировавшему типу. У меня нет ни вспышки, ни ржавчины, чтобы бить, бить и не останавливаться, потому что они безжалостно подлые и неприятные интрыгантки. Никакой милости, но никакой – я улавливаю плачущие ноты и даже замечаю явную слезу божественного, отталкивающего лица.
Чувствуя деликатность ситуации, Алигьери пытается смягчить эмоции:
– Слушай, Зевс, мы здесь с познавательной целью, и если ты дашь нам интервью на десять минут будем тебе бесконечно благодарны, чтобы ты это знал.
– У меня нет ничего материального, что я мог бы дать. А то, что вы хотите чтобы я вам дал, я не знаю что это такое.
– Это не так – я пытаюсь успокоить его, потому что вижу, как он нервничает и смущается одновременно – просто попрошу тебя рассказать, почему ты здесь, а не в Раю или даже еще на Олимпе! Я не спрашиваю, сожалеешь ли ты о тех ошибках, которые привели тебя и поместили на тот стул в углу, а только о том понял ли ты куда ступил неправильно.
– Если за какой-то шаг попадут в ад, то где же ему конец? – не понимает метафоры Громовержец – Рассердился на меня Вышестоящий где все и везде, что я много порвал со всякими образцами женского пола, что изменял перманентно Гере. Это одно, а затем накладываются обвинения в прямом убийстве, например – титанов. Но, возможно самое неадекватное обвинение – в заточении Прометея, этого мерзкого вора.
Именно в этот момент откуда-то пронесся круглый камень, который сломал одну ногу на кресле Зевса, и он со всей тяжестью своей упал на землю, потому что пол под ним нет. Мы стоим на голой земле. Слышен громкий смех, и к нам приближается мощная, прямо колоссальная мужская фигура:
– Кто здесь говорил о Прометее – задается вопросом фигура, которую я только сейчас замечаю держит в одной руке рогатку с резинками?
– Прометей, убирайся отсюда с этой рогаткой, что если бы я был как раньше, ты знаешь, куда бы тебе ее засунул?
– Если бы ты был, но не был, пигмей несчастный. Лежи на земле и оплакивай екс-твою божественную участь до скончания мира! Потому что для тебя нет Геракла, чтобы освободить. Вот в чем разница, когда ты считаешь себя вершиной айсберга.
Я сижу как какой-то безмолвный придаток на стуле и дивлюсь своей судьбе. Чуть больше часа назад я сидел на скамейке в парке, а теперь горгони, Зевс, и Прометей. И я ущипнулся под столом, чтобы проверить себя во сне. Это больно, и все. Ни сна, ни кошмара. А титан слегка кланяется мне и моему спутнику, опуская тон в извинительном миноре:
– Простите, что нарушил это интервью, но сколько раз
