совершенно другим человеком – по крайней мере, в глазах всего мира. Раньше они понятия не имели, кто ты, но не теперь – ты известна. Безумное ощущение. Мужчины в дурацких бейсболках и растянутых рубашках поло знают, кто ты от своих дочерей. Потому что твое лицо повсюду. Ты богата. Опять это слово! Купила дом в Малибу. На сваях, с подъездной дорожкой, в самом престижном районе. Раньше говорила: «Здесь не так уж и хорошо. И это Малибу?» А Ник отвечал: «Ты не представляешь – это другая сторона». И однажды он отвел тебя на другую сторону. Вы шли вдоль скал прямо по линии прибоя, и ты видела реальные фасады этих домов. Фасады, выходящие на океан! Другая сторона, с видом на трассу, осталась позади. Оказавшись на стороне океана, сразу поняла, насколько больше эти люди знают и имеют. Ник держал за руку, помогая перебираться через острые камни. Ты никогда ничего так сильно не хотела – но такой дом был просто необходим.
У твоего дома острая крыша. Наврала лучшей подруге про его цену, потому что стыдно: ты заплатила наличными, а она корячится на двух работах, чтобы оплачивать учебный кредит. На верхнем этаже роскошная белая ванная. Ванна на красивых лапах с золочеными кранами. И вид на океан. Белоснежные полотенца на тиковых планках, брусок мыла на тиковом столике. Ветивер с французской зеленой глиной. Мыло все еще завернуто в бархатистую бумагу.
Ты едешь в Country Mart, чтобы выпить матча латте со льдом и купить одежду по таким ценам, которые все еще тебя ужасают. Можешь потратить больше двух тысяч долларов на прозрачную блузку, под которую все равно придется что-то надевать. Чем несовершеннее тело, тем сильнее нужна дорогая одежда. Тяжелые складки маскируют проблемные зоны, словно устремляясь на передовую.
И все же старые привычки сохраняются. Мыло в твоей ванной стоит восемнадцать долларов. Запрещаешь себе пользоваться им, пока не сбросишь два с половиной килограмма.
Идею «Любовницы-Призрака» подал Ник. Вернее, ваша ссора. Несостоятельность. Противоположность проколу. На страницах своего дневника ты в самых неприглядных выражениях описала то время. Несколько месяцев страдала, а потом сидела в кофейнях и разрабатывала стратегию. Сначала собиралась его вернуть. Была одна такая кофейня, La Chinesca, куда он никогда не заглядывал. Для него здесь было недостаточно дорого и чисто. Здесь не продавали арабику в зернах. На кухне работала тетка лет пятидесяти, и она же выходила, раскладывала пакетики с заменителем сахара и протирала молочную стойку. Поначалу ее ворчание бесило. Ты видеть не могла ее бесформенные ягодицы и раздражалась, слыша, как она шаркает ногами. Ты злилась, когда она проходила за спиной, буквально вплотную. Тебе казалось, что она читает с твоего экрана, хотя она явно вообще не говорила по-английски. А потом однажды, когда она мыла пол вокруг твоего стула, вдруг положила руку тебе на плечо. Как мать или священник. И это все изменило. Ты обернулась, и ее древние глаза впитали твою глубину. И в тот момент все успокоилось. Ты подумала: «Со мной все в порядке. Я отправлю ему записку». В тот день был день его рождения. Написала: «С днем рождения!». Отправляя слова по цифровым линиям, чувствовала себя королевой любви. Через семь минут
