Мортье, пользуясь тем, собрал 26 января (7 февраля), еще до рассвета, свои передовые отряды к Труа, отправил назад все обозы, остававшиеся в городе, и отошел спокойно по ножанской дороге. Наследный принц Виртембергский с пятью эскадронами и бригадой Штокмайера двинулся за ним вслед, занял Труа в 8 часов утра, и хотя не настиг неприятеля, однако же захватил в плен до 800 отсталых и дезертиров24. Отступление без боя с позиции у Труа оказало на французские войска пагубное влияние. Солдаты шли молча либо спрашивали друг друга: «Да где же мы остановимся?» Конскрипты, еще не свыкшиеся с суровыми требованиями дисциплины, в продолжение стоянки в Труа обижали своих хозяев, и потому многие из жителей города готовы были встретить союзников как избавителей. Император Александр, получив донесение князя Шварценберга об отступлении неприятеля, приказал князю Волконскому написать ему следующий отзыв: «Его Величество поручил мне благодарить вас за донесение о взятии Труа. Императору не угодно, чтобы ваша главная квартира была учреждена там сегодня, и Он предлагает вам тотчас послать нарочного к кронпринцу Виртембергскому, с строгим повелением по возможности щадить город и содержать в нем величайший порядок. Мера сия кажется Его Величеству тем более нужной, что, по уверению здешних жителей, город Труа был вчера ограблен французами, и потому хорошее поведение наших войск может оказать большое влияние на дух народа и убедить его в том, что мы намерены поступать иначе»25. Так соединял благословенный монарх требования дальновидной политики с чувствами милосердия и человеколюбия, обычными его сердцу!
27 января (8 февраля), на другой день по занятии союзными войсками Труа, император Александр прибыл из Бар-сюр-Сен в сей город. Там представились государю почетные жители, прося его от имени своих сограждан восстановить Бурбонов. Император принял депутатов благосклонно, но советовал им повременить с изъявлением своих чувств, могущим навлечь на них мщение наполеонова правительства. «Прежде чем помышлять о Бурбонах, надобно победить Наполеона», – сказал он. Невзирая на глубокий смысл этих слов, депутаты надели белые кокарды, а один из них явился с крестом ордена Св. Людовика, что тогда под смертной казнью было запрещено во Франции. Еще во время пребывания государя в Лангре некоторые из старинных дворян просили дозволения вооружить легион волонтеров в пользу прежних королей своих. Император изъявил на то свое согласие, но только с условием – формировать легион в областях, не занятых союзными войсками. «Мы пришли сюда не за тем, чтобы дать короля Франции, – сказал он. – Мы хотим только знать желания французов; пусть они выскажутся, но не иначе как вне черты, занятой нашими войсками, дабы не подумали, что общественное мнение находилось под влиянием союзных армий». Император Александр устранял от себя всякое вмешательство во внутренние дела Франции, предоставляя решить судьбу страны, покоренной союзниками, народу, нетерпеливо сносившему владычество своего повелителя26.
Такая умеренность
