ж моя умница!.. – Он краснеет. – Это… м-м… просто речевой оборот. Я подниму якорь?
Из зеленых вод, столь прозрачных, что можно разглядеть дно с рыбами и морскими звездами размером с тарелку, мы выходим на синий простор. Прямо в Язык океана – впадину длиной почти в милю. Я сфотографировала удаляющийся Чаб-Кей. Фотография вышла красивой, но оригинал все равно красочней.
– Разве может это приесться? – удивляюсь я вслух. – Не представляю, чтобы я когда-нибудь устала от синевы океана или зелени вокруг островов. Здесь так безмятежно!
– Когда долгое время проводишь на одном месте, то привыкаешь. А если продолжаешь путь, все кажется удивительным. По крайней мере, у меня так.
В этом отношении Кин напоминает мне Бена. Он тоже предпочитает продолжать путь и не терять леса за деревьями. От нахлынувших воспоминаний перехватывает горло, и я глубоко дышу, чтобы снова не расплакаться перед Кином – и не расплакаться вообще. Вместо этого я начинаю думать о будущем. В Нассау заходить не планировалось, но Кин постоянно пополняет список того, что я не удосужилась взять в плавание: тонкий линь, радиолокационный отражатель, замок для шлюпки… В общем, нужно пополнить припасы.
– Ты уже бывал в Нассау?
– Один раз. Там оживленней, чем в Бимини. Постоянный круговорот судов, не так пасторально, и гораздо больше туристов. Зато в Нассау мы сможем купить все, что нужно.
– Я не хочу надолго там задерживаться.
– Понимаю. У тебя большая семья?
– Мать, старшая сестра и двухлетняя племянница. Отца я не видела с тех пор, как он ушел. А у тебя?
– О, у меня типичная ирландская католическая семья. Родители женаты почти пятьдесят лет. Я – младший из семи детей. Мама называет меня арбитром, потому что у меня три сестры и три брата. И в детстве каждая троица грозилась мне наподдать, если я не встану на их сторону.
– Забавно.
Он ослепительно улыбается.
– О да.
– Вы часто видитесь?
– Обычно на Рождество. Отец держит паб, так что туда на праздники съезжается вся семья: братья, сестры и около дюжины племянников и племянниц. Это мое любимое время года.
– Ты, наверное, крутой дядюшка.
Кин со смехом разводит руками.
– Детей убедили, что я супергерой. Теперь моя нога их не смущает.
– Как мило.
Ветер крепчает, волны сильнее бьются о борт, и соленые брызги оседают на волосах и лице. Мы надеваем штормовые куртки.
– Сдается мне, нужно зарифить парус. Знаешь, как это делается? – спрашивает Кин.
– Нет.
– Берись за румпель. Когда я выйду на палубу, разворачивай яхту против ветра.
Он взбирается на крышу рубки. Яхта качается на волнах, и я испытываю смутное беспокойство за Кина. На нем специальные кроссовки с рифленой подошвой, к тому же он держится за мачту, но насколько хорошо он умеет держать равновесие? Балансируя на скользкой от брызг поверхности, Кин приспускает грот-парус
