переговаривался с пришедшим. Я услышала только обрывки фраз «Срочно доктор!» и «У нее лихорадка». Торопливо, почти не глядя в мое белое испуганное лицо, Джон собрал свой саквояж и ушел в деревню.
Я прождала его до глубокой ночи. Он вернулся хмурый и осунувшийся. Я кое-как разогрела ему ужин.
– Плохо дело, – ответил он на мой молчаливый вопрос. – Лихорадка начинается внезапно и если промедлить с лечением, человек просто сгорает… Сегодня я был в пяти домах, и везде больные почти при смерти… меня зовут слишком поздно! Завтра я навещу других сам. Боюсь, моим пациентам нужен не я, а священник.
Но наутро за ним прислали экипаж из Кранберри. Я осталась завтракать в одиночестве, молясь, чтобы это был какой-нибудь перелом, только не лихорадка!
Я задремала в гостиной. Должно быть, в Кранберри тоже случилась беда, потому что Джон не появился и к обеду. Я тихонько встала и хотела уже зайти в столовую, когда услышала голоса служанок. Они убирали со стола нетронутые приборы.
– Сегодня можно было не накрывать на стол, доктора не будет, должно быть, до ночи… В городе после ярмарки столько народу заболело!
– А вчера еще веселились… – одна из девушек замолчала и осенила себя крестным знаменем. – Говорят, на округу навели порчу, вот люди и мрут…
– Да кто говорит, Билл Тиддел? Его только слушать! – воскликнула вторая, с грохотом ставя на стол тяжелую супницу. – Бедняга был трезв только в день, когда появился на свет божий…
– Может, оно и так, да с женой доктора Джона что-то неладно, ей мертвые грезятся! Моя кузина была на ярмарке и говорит, она разговаривала с покойниками! И глаз у нее злой… она вчера лучшего жеребца Тода Моссби хотела купить, дикого, черного, как сам Сатана… а Тод не продал. Так она пошептала что-то, и бедная животина ночью пала…
Дальше я не слышала. Я вся дрожала от гнева и обиды. Я ничего им не сделала, не нагрубила, всегда была вежлива, а они распускают эти мерзкие сплетни в моем собственном доме! Я громко хлопнула дверью, наслаждаясь их минутным замешательством. Потом старшая сказала, поправляя складки цветастой юбки:
– Ужин подавать, мисс Мари?
Она с вызовом посмотрела на меня.
– Мисс Хэвиш, я вынуждена рассчитать вас, – голос мой дрогнул, но я не отвела глаза. – Причины, надеюсь, вам вполне ясны. Вам будет заплачено за неделю вперед, но рекомендаций я не дам.
Она продолжала теребить юбку, в голосе ее звучала неприкрытая неприязнь и обида.
– А причина мне хорошо известна, миссис Риджвилл! Я-то знаю, знаю, кто вы есть на самом деле! Но я молчать не стану! И это не вы меня выгоняете, я сама ухожу! Негоже работать в таком дурном доме… Пойдем, Бэтти!..
Вторая девушка, совсем еще молоденькая, вся сжалась, метнув на меня испуганный взгляд, и проскользнула мимо.
– Простите… – прошептала она, старательно избегая моего взгляда.
