ягод, крупных и фиолетовых, раздавил их пальцами и слизал кислый сок. Между тем яркая, как помидор, ящерица заворочалась на своем камне и переползла на носок моего ботинка. Я погладил ее гребень, потом спихнул ее и пошел дальше. Оглянувшись, я встретился взглядом с ее глазами цвета перца с солью. Я шел под сорокафутовыми и пятидесятифутовыми деревьями, и порой на меня падали капли. Начали просыпаться птицы и насекомые. Пузатый зеленый свистун затянул свою десятиминутную песнь сдувания, сидя на ветке над моей головой. Где-то слева ему подпевал приятель или родственник. Шесть фиолетовых цветков-кобр вырвались из-под земли и зашипели, раскачиваясь на стеблях; их лепестки трепетали как флаги, их тяжелые ароматы поражали как бомбы. Но я не испугался, ведь все было так, словно я никогда и не улетал.
Я продолжал идти, и травы становились ниже. Деревья сделались больше, от пятидесяти до семидесяти футов; между ними лежали многочисленные булыжники. Хорошее место для засады; и хорошее место для того, чтобы от нее укрыться.
Тени были глубокими, в вышине звучал параобезьяний хор, а с востока надвигался легион облаков. Низкое солнце щекотало им зады своим пламенем и бросало копья света между листьями. Лианы, кое-где обвивавшие гигантские деревья, поднимали цветы, точно серебряные канделябры, насыщая воздух ароматами храмов и благовоний. Я перешел через жемчужный ручей, сопровождаемый гребенчатыми водяными змеями, ухавшими по-совиному. Они были весьма ядовиты, но очень дружелюбны.
На другом берегу начался плавный подъем; по мере моего продвижения окружающий мир как будто едва заметно менялся. Я не мог связать это ощущение с чем-то объективным; просто казалось, что колода порядка была слегка перетасована.
Прохлада утра, прохлада леса не исчезла даже днем. Скорее уж она усилилась. В воздухе определенно чувствовался холодок; а позже к нему добавилось еще и ощущение влажности. Впрочем, к тому времени небо больше чем наполовину затянули тучи, а предшествующая грозе ионизация часто вызывает подобные ощущения.
Остановившись перекусить и усевшись спиной к толстому стволу древнего марочного дерева, я спугнул самца пандриллы, копавшегося между его корней. Когда он пустился наутек, я понял, что что-то не так.
Я затопил свои мысли желанием, чтобы он вернулся, и передал это желание ему.
Он прервал бегство, повернулся и посмотрел на меня. Потом медленно приблизился. Я скормил ему крекер и, пока он ел, попытался взглянуть на мир его глазами.
Страх, узнавание, страх… И мгновение беспричинной паники.
Ей не было здесь места.
Я вернул самцу пандриллы волю, и он не стал убегать, довольный тем, что может поедать мои крекеры. Но первоначальная его реакция была слишком необычна, чтобы не обратить на нее внимание. Я боялся того, о чем она говорила.
Я входил на вражескую территорию.
После еды настало время двигаться дальше. Я спустился в туманную долину, а когда покинул ее, туманы остались со мной. Небо затянулось уже почти полностью. Мелкие зверьки
