о том, что в руке инквизитора по-прежнему нож, и он может пустить его в ход. – Негодяй и мерзавец!
Мужчина вопросительно поднял белесую бровь – он и правда был удивлен. Дженни на кровати не шевелилась, между ее раскинутых ног поблескивала влага.
– Вы еще скажите, что я регулярно надругиваюсь над своей рукой, – ухмыльнулся он. Мало того, что негодяй, еще и бесцеремонный. – Это арниэль, если вы еще не заметили. Она вещь. Кукла.
– Это личность, – твердо сказала Анна. Щетка в руках теперь казалась глупой и бесполезной, но она все-таки одарила этого белобрысого хорошим ударом. Как он слетел с кровати! Приятно вспомнить. – Это личность, и у нее есть чувства. И вы пришли, чтобы не просто ее изнасиловать! Вы осознанно ее мучили!
Инквизитор покосился в сторону Дженни и озадаченно произнес:
– Кажется, я ее сломал.
– Не сломали, – пробормотала Анна и шагнула к своей сумочке, которую бросила на пол у дверей. Она ждала, что ее попробуют остановить, но инквизитор ничего не сделал. Вынув чехол с набором инструментов, Анна забралась на кровать, осторожно повернула голову Дженни и открыла панель настроек, сдвинув пластинку на затылке.
– Что вы делаете? – живо полюбопытствовал инквизитор, присев на край кровати. Анна погрузила малый настроечный ключ в паз, повернула, и Дженни открыла глаза. Пальцы сжались и разжались. Сменив ключ, Анна продолжила настройку – ничего, милая, ничего. Надо просто немного потерпеть. Механических повреждений нет, значит, надо просто наладить течение энергетических полей в каналах.
Если вся Хаома относилась к арниэлях, как к забавным и дорогим игрушкам, то Анна видела в них людей. Таких же, как она сама, пусть и искусственно созданных. При мысли о том, что этот мерзавец мог бы так поступать с ней, сперва насиловать, а потом душить, в груди поднималась волна гнева.
– Исправляю то, что вы испортили, – снизошла она до ответа.
– Чем-то помочь? – поинтересовался инквизитор.
– Не мешайте.
Дженни вздохнула, Анна убрала ключи и спросила, ласково погладив ее по щеке:
– Как ты, моя хорошая?
Арниэль шевельнулась, села в кровати, нахмурилась, поморгала глазами. Инквизитор смотрел на нее, словно ребенок на цирковое представление.
– Ах, я, кажется, лишилась чувств от удовольствия, – негромко ответила Дженни и, дотронувшись до руки человека, который сознательно причинял ей боль, добавила: – Вы исключительный кавалер, это было… неописуемо.
Гнев и злость сделались еще глубже. Дженни говорила то, что хотели слышать ее мучители, ее так обучили – но Анна знала, что арниэль чувствует сейчас. Брезгливость. Боль. Ненависть. Чувствует и не может вылить на голову негодяя, потому что таковы ее настройки.
Они с отцом были мечтателями. Наверно, не было такого ученого, который не мечтал бы создать гомункула, но всем им были нужны механические слуги и рабы. А Гейб Коннор хотел сотворить
