но здравый смысл восторжествовал над моим гневом и я молча кивнул ему в знак моего согласия. Делать было нечего, я был вынужден ждать возвращения Иды. И когда мы отошли к ступеням крыльца, я решил расспросить Амадея о том кто он и почему помог нам. Я хотел знать, что кроится за его деяниями, что движет им или кто, враг ли он или друг моей семье. И как только я хотел присесть, вдруг раздался голос Эриды:
– Папа! – сказала она, очень бережно придерживая Агату так, словно та была сделана из хрусталя.
Увидев моих девочек, я словно безумец помчался к ним и сразу же заключил их в свои объятья, и это было хорошо, поистине хорошо – они со мной и я их больше не отпущу, ни за что не отпущу, да будут боги мне свидетелями, я не отпущу вас. Затем прозвучал скрип дерева от того, что Амадей все же присел на ступени и, услышав этот скрип, Агата тут же спросила:
– Дарий? – произнесла она, повернув свою голову ухом к тому месту, откуда послышался скрип.
– Это не он, Агата, – горько ответил я ей, глядя на Эриду, на то, как задрожали ее губы, на то, как она закрыла свои глаза, которые наполнились слезами, стоило ей только услышать его имя.
– Где он, с ним все в порядке? Он… он жив? – снова спросила она, положив мне руку на грудь и замерев, ожидая от меня ответа.
– Боги! Агата, прошу, не сейчас, – устало произнес я, еле держа себя в руках, чтобы не взорваться на нее.
– Он жив? – вновь спросила она, чем вызвала мой неминуемый гнев.
– Да что ты вцепилась в него? Ты, я, мы все знали на что идем, когда принимали его в нашу семью, мы осознавали риски и … и… Он! Он не виноват в том, что произошло, так что прекрати обвинять его во всем. Если хочешь кого-то обвинить – обвини меня. Я – глава этой семьи, и я отвечаю за ее безопасность. Вся ответственность за произошедшее лежит на мне! – бив себя кулаком в грудь, разозлившись не на шутку, говорил я. – Я больше и слышать не хочу этого… твоего бреда, тебе это ясно, тебе понятно это… – сорвавшись, накричал я на Агату, о чем сразу же пожалел. – Прости меня, я не хотел кричать, просто я… давай я отнесу тебя в дом, тебе надо прилечь.
– Не извиняйся, я сама виновата во всем, я виновата перед всеми вами я… Мордрем я… – ответила мне Агата спокойным и сдержанным тоном, но затем внезапно разрыдалась.
– Все хорошо, ну чего ты? – пытаясь ее успокоить, я взял ее на руки, и прижал к себе.
– Прости меня, прошу, прости за то, что наговорила тебе, вам тогда в доме, я…
– Все хорошо, все хорошо, не переживай, давай я отнесу тебя…
– Только не в дом, прошу тебя, только не туда, я… я не могу… – дрожащим голосом произнесла Агата, все сильнее и сильнее прижимаясь ко мне.
– Хм…
«Никто нынче не хочет в наш дом, зная, что там внутри ждет их, и я не могу их винить в этом», – подумал я про себя и направился к скамье, на которой мы с Агатой так много встретили рассветов и закатов.
– Простите, что вмешиваюсь в вашу душещипательную семейную драму,
