рядом и смотрела. Смотрела, не имея возможности отвернуться. Телесную боль она не чувствовала, но душевные раны становились глубже, и их смрадное разложение заполняло собой рассудок. Уже второй холмик высился возле выгребной ямы, и, судя по растущему животу Сян, вскоре должен был появиться третий. Она даже не слышала их плача. Они молча приходили в этот мир, чтобы также быстро его покинуть.
***
Шел 1718 год. Проклятые Джунгары под командованием Церинга Дхондупа, захватили Тибет, отрезав стратегически важные торговые пути. Разгневанный император Канси, приказал своим генералам выбить ненавистный степной народ и освободить захваченные земли. Веньян готовился отбыть в военный поход. С собой он взял Сян и новенькую, еще свежую Мейли.
Путь был не близок. По дороге в Лхасу истощенное долгим переходом и скудными припасами китайское войско вынуждено было прервать поход. Полководец Эрентей приказал разбить лагерь у реки Салуин недалеко от Синина.
Наскоро построив форт, уставшие солдаты набирались сил перед предстоящим сражением. Джунгары, прознав о наступлении китайцев, выдвинули войска навстречу и взяли форт в осаду. Потянулись долгие дни голода и мора. Сначала съели всех лошадей. Воины, обезумевшие от ежедневной обороны и нехватки пищи, начали промышлять каннибализмом. Было много мертвых. Сян помогала раненым. Искусанные вшами, пораженные инфекцией солдаты были благодарны ей, а некоторые не в силах самостоятельно закончить свою жизнь, просили помочь уйти. Тогда она оборачивала прелую солому в тряпку и, прижимая получившийся тюк к их лицам, молча давила до тех пор, пока их скрюченные пальцы не обмякали в своей последней неге.
Спустя месяц осады посланный гонец принес хорошую весть. Джунгары согласились дать отход китайскому войску. Но только они начали отступать, как хитрые Джунгары нарушили данное ими обещание и вырезали без остатка ослабленных китайцев, вихрем сметая тех в чистом поле.
Во время бойни Сян спряталась под повозку. Мертвые тела падали со всех сторон. Она вжалась в землю, готовая принять смерть. Но смерть не шла. Когда все закончилось, и остались только хрип и стоны умирающих, противник ступил на поле, добивая раненых и собирая трофеи.
– Эй, – кто-то осторожно тронул ее за плечо, – не бойся.
Сян подняла глаза. Перед ней стоял мужчина. Красная накидка, обернутая желтым шарфом, спадала с плеч. Голова его была чисто выбрита, а голубые глаза внимательно разглядывал девушку.
– Все кончено, – улыбнулся он, – с тебя хватит.
Может ей послышалось, но в памяти отпечатались слова: «Ты больше не должна. Не должна. Долг выплачен. Выплачен. Пойдем!» И она пошла. С тех пор она не произнесла ни слова. Высоко в горах, разделяя скромный монашеский быт, Сян обрела покой.
Так медальон оказался в Тибете, где спустя двести с лишним лет немецкий солдат Якуб принял его во временное пользование, чтоб по прошествии еще семидесяти
