глыбы чёрных валунов.
И машину бросив в чёрный кратер спуска,
Тишину разрушим визгом тормозов.
Вот мы и добрались, вот и докатились
сквозь болота Тулы, пограничный бред,
сквозь тягучий запах множества коптилен,
и джанкойских склонов виноградный след.
Здесь колёс усталых кончится вращенье,
и утихнет гомон взмыленных движков.
Это мы не в гости. Это – возвращенье
к аромату пряных бледных шашлыков.
И вином нальются тёплые стаканы,
низко встанут звёзды, зазвенит струна.
Пёстрые палатки – как на карте страны.
И над тёмным Крымом явится луна.
Море пенной лапой тронет безмятежно,
и, смывая солью груз пустых причин,
примет нас в объятья трепетно и нежно,
как не сможет лучший в мире из мужчин.
Для тебя!
Я утонула в тёплом Чёрном море,
Я растворилась в памяти остывшей.
Взмывая дерзкой пенною волною,
я вынесла на берег шквал страстей.
Я обернула Крым густым туманом,
дождём усталым пролилась в ущелье.
Струясь и, каплями стуча по скалам,
вонзилась в камни водопадом грёз.
Моя душа не превратилась в чайку,
не унесла за море крик печальный,
осталась здесь, на берегу знакомом,
любимом с детства… Ты не ощутил
моих прикосновений. Что ж, наверно,
я правильно когда-то поступила,
что в тёплом Чёрном море утонула,
исчезнув вмиг из памяти твоей.
За окном снова ветер кружит,
Одиноко луна застывает в ветках.
Нам опять расставанье нужно…
Отпусти птицей вольной из клетки
Ненадолго, дай лишь глоток свободы,
Я слова свои не нарушу,
Я вернусь – лишь бы знать твёрдо,
Ты меня снова впустишь в душу.
Лишь бы знать, что открыта дверца,
Куда смогу я всегда вернуться,
Лишь бы знать, что хранишь ты
Стук моего беспутного сердца…
Я могу на тебя положиться?
Не захлопывай, прошу, дверцу!
Вы пусти на волю синицу,
Но оставь о ней память в сердце.
Единственная ночь…
Ты напоила меня любовью.
Закрыта дверь.
Сгорели свечи у изголовья.
Где ты теперь?
Закрыты окна открытым венам
наперекор.
Мы доверяли пустынным стенам
наш разговор.
Мы наслаждались, мы упивались
игрою тел.
