с её парнем. Он жил на другом конце города и мне было откровенно лень к нему тащиться.
Приехав домой, я припарковал УАЗик во дворе и решил, зашёл в магазин за продуктами. После СНА мне всегда очень хотелось пить. Именно поэтому к своему стандартному набору я добавил пять бутылок минералки. Дома сев ужинать, представлял себе Нину. Это был очень ответственный момент. Я должен постоянно держать её образ в своей голове. На мой взгляд, это было самым сложным. Думать о человеке, которого ты совсем не знаешь. Ни в коем случае нельзя осуждать его поступки или образ жизни. Мне нужно было «полюбить» его и захотеть увидеть. Когда я начинал работать, «полюбить» ещё не было. И мне приходилось прилагать серьёзные усилия по поиску пропавших людей. Этот способ предложил мне дядя Миша. Их так учили в спецшколе. Мол, это позволяет предсказать поведения преступника. И действительно мне стало работать намного легче.
Сон.
Мне снился заснеженный аэродром. Сильный ветер поднимал снег с земли и закручивал его высоко в небе. За моей спиной стоял деревянный столб с висящим на нём фонарём. Который сильно раскачивало ветром, пятно света от фонаря плясало по снежному полю. Дойти до здания аэровокзала бы нелегко. Мне пришлось бороться с ветром и колючим снегом. Наконец, оказавшись в тёплом помещении, я увидел людей. Они все были в громоздких тёплых одеждах. Дети вообще походили на закутанных кукол, на которых заботливые матери натянули все, что было в доме. Я знал, что мне нужно в самолёт. Но на табло был единственный рейс, с пометкой «отмена». Но, это мой сон, поэтому немного его поменяем. Подойдя к начальнику вокзала, я показал ему красные корочки и потребовал срочного вылета. Что он увидел на них, я не знаю, но козырнув мне, пообещал, что самолёт сейчас будет.
Присев на скамейку в зале ожидания я вызвал в голове образ Нины. Сейчас будет найдена возможность отправить самолёт, на котором я полечу. Тут ко мне подошёл мальчик десяти лет и подёргал меня за рукав.
– Дядя, а когда мы полетим?
– А что, устал ждать?
– Да. Мы тут давно уже сидим. Мальчик забрался на скамейку рядом со мной и начал болтать ногами.
От мальчика нужно избавляться. Если я начну ему сочувствовать, точно никуда не улечу. Мне сейчас нужно сочувствовать Нине, а не мальчику. Поэтому сделал строгое лицо, я грозно сказал.
– Когда закончится метель.
Мальчик вздрогнул от звука моего голоса, слёз со скамейки и ушёл. Я же встал и пошёл к незаметной двери в углу зала. Там стоял лётчик в телогрейке и унтах. Дождавшись меня, он, молча, повернулся и пошёл по тёмному коридору. Пройдя за ним, я оказался на лётном поле. Там стоял старый поршневой самолёт. Двигатели уже работали и техники оттаскивали тормозные башмаки от колёс. Поднявшись по трапу, я устроился в кресле. В иллюминатор было видно только метель и стоящий рядом с самолётом фонарь. Рёв двигателей усилился,
