едет. Может, к нам…
Оба прилипли к мутному окошку, напряженно вглядываясь в промозглую тьму. Свет фар прорезал ночной мрак, послышалась застольная «Ой, мороз, мороз», исполняемая дуэтом.
– Никак Леха с Володькой! – радостно завопил Серега, бросаясь к двери, – пляши, Эмка, гуляем!
Мужики, смолкнув, деловито выгружали магазинные трофеи, когда подскочил Сергей, заикаясь от счастья:
– Л-Лешка, В-Вовка, дружбаны!
Тут и Эмма высветилась на пороге дома.
– А ты чего? Пошла в дом! – грубо велел подруге Длинный.
– Да, ладно, Серый, пусть ее, – вступился Володя. – Эмма, ставь макароны, пожрать бы надо. С утра квасим, уже кишки горят от водки, – взгляд его заметно потеплел при виде женщины, и это наводило на мысль, что Вовкины чувства далеки от отцовских.
– Эмме-то плесни рюмаху на ход ноги, резвей будет.
– Да не жалко, если рюмку.
Ввалились в дом, где чинно выставили консервы, водку и пиво. Вован по-хозяйски нарезал колбасу, Серега открыл консервы, достал граненые стопки советских времен, налил всем.
– Ну, со свиданьем.
– Не гони. Первую – даме, мы успеем.
Длинный обиженно поджал губы. Эмма протянула ему свою стопку.
– Серый, выпей с подругой, – распорядился Леха, – а мы подождем макарон. Горячего охота, мочи нет!
Он вытащил из оттопыренного кармана джинсов горсть семечек и высыпал на стол. Ночь, черная, ненастная, заглянула в потное окно недобрыми глазами, а в доме было тепло, уютно. Вот только спиртное таяло с неимоверной скоростью. Песни кончились, разговор стал тяжелым и вязким – языки словно прилипли к небу. Вован клевал носом и мотал головой, словно лошадь, пытаясь стряхнуть оцепенение. Наконец, ударил кулаком по столу и в упор поглядел на Сергея:
– Ты зачем бабу спаиваешь? Сам пей, на тебя плевать, коли сдохнешь, но Эмму зачем? – он дрожал от возмущения, а в глазах притаилась дикая тоска и боль.
Лехе стало не по себе.
– Не заводись, – Он потряс друга за плечо, – не надо пьяного базара.
– Пусть говорит! – обиделся Длинный, – он думает, за водку и колбасу купил право говорить. Может, за жратву тебе Эмму продать? Думаешь, не вижу, куда клонишь? – Серега почернел. – Хочешь уйти с ним, сучка? Не стесняйся.
Эмма рухнула перед сожителем на колени:
– Я не могу без тебя.
Лешка не выдержал:
– Что за цирк вы тут устраиваете?
– Пусть Эмму не губит, гад. Посмотри на нее – в старуху превратилась. Издевается над девкой, фашист недобитый.
Вовка хотел поднять Эмму с колен, но та уцепилась за ноги Серого. Тот снисходительно хмыкнул:
– Слышал, она не может без меня? Если кто не знает, Эмма сама приблудилась
