Короче говоря, роясь в книгах, я не встречал ничего, что не казалось бы избитым, что ли…
Поначалу это тешило самолюбие. Но читать об известном, по меньшей мере, скучно.
К тому же, окидывая критическим взглядом знания о мире, накопленные столетиями, я приходил к парадоксальному выводу. Океан информации (даже если брать только книги) вполне соизмерим с самим миром. О чем это говорит? Да о том, что в наше время для человека практически нет никакого значения, какой избрать путь для постижения мира – книжный или практический.
Никакой жизни не хватит перелопатить горы накопленных знаний. Большая их часть не только сомнительна и неточна, но просто является заведомым бредом. Не говоря о том, что разыскать крупицы истины так же трудно, как и если бы заново их открыть. Например, заново открыть сверхпроводимость или разработать какую-нибудь уникальную компьютерную технологию. Не говоря уж о том, что вполне вероятно ты с самого начала окунешься в какое-нибудь болото ложных направлений и уже до конца дней из него не выкарабкаешься. За познание какого объекта разумнее приняться – за изучение накопленных о мире знаний или все-таки за изучение самого этого мира?
Увы, не меньше новомодных кумиров, казались мне подозрительны и светочи мысли, проверенные временем. Так и тыкали ими в глаза. А это, если вдуматься, довольно странно: они-то, сами мудрецы, медитировали где-то в своих укромных заповедных углах, им и в голову не могло прийти, что их текстами, упакованными в кричащие переплеты, будут торговать на перекрестках, рекламируя, словно пиво или сигареты.
Прочел, между прочим, и Фрейда с Юнгом, и, как говорится, ничуть не офигел. Тоже земные жители. Тоже безбожно путают собственные чувства с реальностью. Почему же мы откапываем в какой-нибудь фразе классиков столько смысла? Да потому что даем себе труд над ней задуматься! А это только первые имена на прилавках и, может быть, никак не единственные и не сверхценные. И они не были включены даже в программу вступительных экзаменов. Не входили в нее труды людей вроде Ницше с Хайдеггером, непонятные даже сами себе. Глыба тире монада на все времена Лейбниц назван предтечей кибернетики и, как надгробие самому себе, утоплен в дифференциальном исчислении. Не говоря о профессоре Ганнушкине, предназначенном лишь для употребления в спецучреждениях. А ветер, словно эхо, доносил до меня и другие имена, звучащие, как имена мощных древних богов: Пла-а-тон, Сокра-а-а… А поинтересуйся у этих богов: а на что они, собственно, реально, кроме рассуждений, способны в этом мире? – встрепенутся, придут в себя и только руками разведут. Нет ответа. Разве что интриговать, воевать, торговать – как самые обычные люди. Разве что самоустраниться из общества – стать изгоями. Платон мне не друг. Но и истина не дороже. По крайней мере, честно. Не люди стали, как боги, но, видно, боги упали и сделались, как человеки.
Но вот
