строгим голосом, зная, что юноша сейчас начнёт упрашивать его, чтобы остаться.
Дверь тут же затворилась, и в комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием в печи сухих головешек.
– Ведаю, конечно, почто вы пришли, – обратился он к делегатам, – кому-то из старейшин, видать, худо стало. Не иначе, как поел чего нездорового.
– Ты прав. Остромысл захворал, по всему телу короста пошла. Мы звали его к тебе, да не захотел, сам, говорит, справлюсь с болезнью.
– Ой, ли? Осилит ли сам?
Ведагор ухмыльнулся в усы и не спеша обвёл взглядом всех присутствующих. Старики опустили головы, словно нашкодившая ребятня перед строгим родителем.
– Видать, прав ты был, – извиняющимся тоном ответил Ратибор, – зря мы тебя не слушали.
В том, что среди старейшин много лет назад появился инородец, ничего необычного не было. Не каждый может заслужить это право, ну а коль заслужил, значит, мил оказался люду его избравшему, а, стало быть, будь добр, управляй на благо города и его жителей. Остромысл был из потомков инородцев, некогда прибившихся к последнему обозу, покидающему замерзающую среди ледников Гиперборею. Ведагор хорошо помнил первых двух мужчин, которых они подобрали на своём долгом и трудном пути. С тех пор его постоянно посещали мысли о каких-то, невидимых с первого взгляда, особенностях этих пришлых. Что в них было не так, кроме некоторых привычек, которые присущи любым чужакам, несмотря на свои недюжинные способности, он понять так и не смог. Сначала лекарь внимательно присматривался к этим людям. Потом же, когда суета во время построения города и борьбы за выживание заняли в его сознании первое место, он позабыл про чужаков, тем более, что в пути к ним присоединилось ещё немало потерявшихся после катаклизма жителей планеты.
Шли годы, покинул этот мир их первый лидер – Арий, приведший из Гипербореи в эти места и своё племя и тех, кто к нему присоединился, а также заложивший первый каменный блок нового города. Управление после смены мерности вожака перешло к совету, избираемому жителями города. Чужаки, которые потерялись из поля зрения Ведагора, давно обзавелись семьями, женившись на таких же чужеземках, и нарожали множество наследников, продолжая и укрепляя свои Рода. Когда сменился не один десяток поколений, один из их потомков по имени Остромысл, проживший уже довольно долгую жизнь, вошёл в совет старейшин, управляющих их городом. И вновь, как и много столетий назад, древнего, как этот мир, Ведагора начали посещать почти забытые, где-то в том далёком прошлом, сомнения. Не нравился ему Остромысл. Вроде бы и не отличался ничем от остальных, да только мысли, которые ему не удалось укрыть от проникновенного взгляда лекаря, были у него какие-то тёмные. Всё он старался продвинуть в устоявшуюся спокойную жизнь горожан законы или правила, не присущие изначально великому племени Асов. Всё он придумывал какие-то нечеловеческие взаимоотношения и расчёты за труд. Остальные
