встал рядом с ней, махая тому самому бармену головой. Парень сразу принялся намешивать какой-то коктейль.
– Решил меня напоить? – спросила Алекса, мечтая, чтобы и в этот раз в ее напиток подмешали наркоту.
Пусть лучше она сразу вырубится, чем пойдет на свой первый «рабочий день» полностью в адеквате.
– Поможет расслабиться, – сухо ответил он.
Девушка почувствовала, как ее губы задрожали, но она с силой их сжала. Эд это заметил. Ей было страшно, даже если она не показывала свою панику. Чувство, призывающее Рошфора взять ее за руку и немного утешить, стало новым ударом свыше. В его голове хаотично бегали вопросы… Почему рядом с ней он не может оставаться в тени и пускать все на самотек? Почему именно эта девушка так сильно таранила бездыханное сердце, заставляя его биться сильнее? Почему именно ее хочется спрятать от похотливых взглядов мужиков, которые сразу же пустили слюну, как только она зашла в «Мармелад»? Почему ее сбитое дыхание от испуга призывает помочь с ним справиться? Почему эта девушка заставляет его так много думать? Почему?!
Бармен поставил перед ней коктейль, и она потянула к нему свою руку, смотря в глаза цвета бездонного моря.
– До дна, – усмехнулась Алекса и выпила все содержимое стакана.
Горечь обожгла ее горло. В нем было слишком много спирта. Она начала кашлять, отворачиваясь от взгляда Рошфора, что хотел к ней прикоснуться, но не стал. Он словно ставил на ней блок, чтобы не сделать ошибку, которая могла лишить его новых средств или статуса. Он не должен давать слабину, идя на сочувствие по неизвестно какой причине. «Что в тебе такого?» – новый вопрос, который присоединился ко всем остальным. Она же слабая. Отверженная. Наивная. Даже ее поступок с коктейлем, из-за которого она сейчас не могла прокашляться, был пропитан детской шалостью всем назло. Но она не могла понять, что делает этим хуже только себе.
Отставив пустой стакан, Эд махнул рукой охраннику, и тот тут же оказался возле девушки.
– Время вышло, – произнес он, смотря на часы.
Алекса кивнула сама себе и пошла вместе с этим громилой навстречу неизвестности. Он повел ее к черной матовой двери, на которой было написано «dead butterflies». «Мертвые бабочки?» – мысленно спросила у себя Алекса, не понимая суть такого глупого, странного и одновременно пугающего названия. Она зашла внутрь, как ее встретил длинный коридор с желтыми лампочками в виде коконов. Левая стена коридора была разрисована витиеватыми золотыми узорами. Где-то она их уже видела. Может, в Стокгольме у всех башню сносит от золотого цвета? По правой же стороне коридора было много дверей. Видимо, комнаты. Но больше ее привлекли порхающие бабочки из настоящего золота, что были приделаны к дверям вместе номеров. И снова она встретилась с красотой, внутри которой притаилось скрытое от глаз уродство.
Дойдя до самого конца, Алекса повернулась лицом к охраннику, понимая, что эта последняя дверь открыта специально для нее. Девушка ждала хоть какого-то
