когда к бармену подошел охранник, который проверял на входе ее документы, и что-то сказал на ухо молодому парню.
Когда коктейль уже был готов и стоял на стойке, Алекса машинально повернулась и сразу же ее взгляд упал на татуировку бармена. На его шее красовалась маленькая бабочка. Еле заметная. Девушке показалось это немного забавным, ведь в ее сознании сидела мысль, что бабочка – это женская татуировка. Правда, это порхающее создание было не совсем обычным. Крылья прекрасного насекомого на его шее были сломлены. Или оборваны?
– Интересная задумка, – дружелюбно сказала бармену Алекса, махнув на его татуировку.
Парень натянуто улыбнулся, но ничего не ответил, чем смутил девушку. Она всегда получала отдачу за доброе слово, что говорила людям, хотя никогда этого не просила. Комплементы даруются просто так. Ни за что. Но почему-то она ждала продолжения диалога, чтобы узнать смысл его странной бабочки. «Ладно, к черту!» – подумала она и пододвинула к себе коктейль. В этот момент Ребекка накрыла бокал своей ладонью и снова начала просить девушку покинуть это заведение:
– Лекс, пожалуйста! – она уже крикнула, но Алекса была загромождена стеной от чужих просьб.
– Давай так… Мы сейчас с тобой выпьем один коктейль и пойдем домой. Договорились?
Алекса могла хорошо манипулировать людьми, сама того не осознавая. Как и не осознавала свой врожденный детский эгоизм, отравляющий жизнь ее подруге. Может, она и хотела развеселить Ребекку, однако никогда не жертвовала собой ради ее веселья. Какой бы доброй душой она не была, в ней текла кровь отца, способная рушить чужие судьбы, и характер матери, вылезающий, когда его совсем не ждут.
– Ладно, – согласилась Ребекка, и Алекса победно улыбнулась.
Когда они выпили содержимое бокала с двух трубочек, Алекса махнула головой Ребекке, сдержав свое слово. Теперь они готовы покинуть клуб. Но, сделав один шаг, девушка оцепенела. В горле застрял ком, а в глазах поплыл туман. Ребекка тоже притормозила, мутно смотря в лицо девушки. Им хватило одного взора, чтобы прочитать мысли друг друга, в которых не было ничего позитивного. Быстро взявшись за руки, они собирались бежать, но ноги отказывались выполнять их просьбу. Танцевальная музыка начинала потихоньку пропадать, и Алекса почувствовала первый в своей жизни настоящий испуг.
Открытые плечи покрыли чужие шершавые руки, и Алекса постаралась повернуться, чтобы увидеть лицо, но не смогла. Ее тело ослабло, веки не поднимались, но мозг еще работал. В эту самую секунду она осуждала себя за то, что вовремя не послушала Ребекку, которая сразу заметила что-то неладное. Алекса ощутила, как ее тело, словно мешок с костями, забросили на плечо. Это было последним, что она чувствовала. А дальше тьма и пустота, уносящие в ужас собственного безрассудства.
Детский максимализм заставляет огородиться от трезвости ума. Его внешняя оболочка манит с неистовой силой, но нутро скрывает в себе непринужденное легкомыслие, очень опасное для людей, которые отдают ему всего себя без остатка.
