костью в горле Рима, поскольку они были варварами – они не принимали католического христианства и смотрели на Италию как на территорию, которую им суждено, рано или поздно, завоевать.
– Я слышала, что они надолго тут осели, – Франка нажала на гудок, чуть ли не до полусмерти испугав медленно перебегающую дорогу женщину. – Долго жили.
– Фактически, они изволят жить тут и сейчас… – Снарк молниеносно выбросил руку, сцапал рулевое колесо и дёрнул его на себя.
Машина, со страшным скрипом, «пошла юзом» по сыроватому снегу, однако каким-то чудом разминулась с двумя лошадьми, что бодрой рысью вылетели из проулка.
Лошадь тянула за собой красивую повозку на колёсах, крытую роскошным тентом из золотистого шёлка, сидящий на облучке кучер с трудом натянул поводья, остановив повозку.
Двери повозки распахнулись, и оттуда выскочила жутко полная женщина, облачённая в какой-то невообразимый наряд – роскошные платки и кучу юбок, поверх кожаной куртки. Судя по лицу, женщина была цыганкой – смугловатой, с густыми бровями и тёмной кожей.
Женщина упёрла руки в боки и – ни разу не повторившись, и не сбившись, ни единого разу, поведала на всю улицу, кто такая Франка, где он и от кого она родилась, и на каком болоте под корягами пряталась, пока не села за «поводья этой дьяволовой самокатной кареты».
Франка не осталась в долгу и ответила ей в том же ухе, разве что с уточнениями насчёт того, у кого из них «бока толще, от прозябания в трясине и диеты из жирных комаров».
Цыганка затряслась так, что случайные свидетели сей ссоры (включая кучера) спешно попрятались кто куда. Затем на Франка обрушился такой поток ругательств, что у женщины аж в глазах побелело, и она сунула руку в рукав своей шубки…
На рукаве Франки словно защёлкнули наручники. Снарк легко приподнял руку Франка, – его хватка была похожа на стальные оковы, разорвать которые не было никакой силы. Затем, отстранив женщину в сторону, Доктор Акула клацнул зубами и проговорил пару слов на каком-то странном языке. Франка ни разу не слышала ничего подобного – эти слова не были ни цыганскими, ни итальянскими, ни вообще какими-то. Какой-то набор гортанных слов, совершенно непонятного смысла.
Однако на цыганку они произвели воистину волшебное воздействие – она выпучила глаза, побледнела и молча прыгнула в повозку.
Снарк чуть сильнее стиснул руку Франка, так, что спрятанный в рукаве дамский пистолетик врезался в кожу женщины.
– Не стоит вам давать волю своим чувствам, милостивая сеньора, из-за такого пустяка… – проговорил Доктор Акула. – Поверьте – никакая мелкая обида зачастую не стоит такого мрачного ответа…
Голос у него был спокойный и даже преисполненный уважения – но Франка стало страшно. А ещё страшнее стало, когда женщина обратила внимание на руки Снарка.
До этого Доктор Акула прятал их в варежках, но перед тем как схватить Франка за запястье – варежки снял.
