должен был предвидеть и закрыть такой способ проникновения! Любой способ! – гнев из меня все еще выплескивается. – Мы выясним, кто его отправил. Но это смертник. Значит, могут быть другие. Я хочу, чтобы ты разобрался с брешью в нашей защите.
Дэн активно кивает. А я только сейчас понимаю, насколько это серьезная угроза. В следующий раз с таким же успехом сюда может прийти подрывник. Кто-то определенно точит на меня огромный зуб.
– Разгони всех, вечеринка окончена, – отдаю приказ и направляюсь к двери. – И скоро выдвигаемся на стройку. Этот ушлепок нам все расскажет.
Покидаю кабинет. Теперь пора поговорить с черной омегой. Кое-кто очень плохо себя вел.
Вхожу к себе в спальню и с размаху захлопываю дверь. Девчонка стоит у окна, обхватив себя руками, и вздрагивает всем телом от громкого хлопка. Разворачивается почти в прыжке. Смотрит затравленным взглядом, заводит руки за спину. Чует, что я буду говорить жестко.
Медленно приближаюсь, встаю вплотную и кожей чувствую наэлектризованность в воздухе.
– Ты так и не определила дар? – спрашиваю вкрадчивым голосом.
С моим ростом я нависаю над ней мрачной громадой.
Омега смотрит снизу вверх, качает головой. В глазах плещется паника. Кожа становится почти прозрачной, на подбородке светится синяя венка. Вот же упертая дрянь! Засыпалась и все равно стоит на своем!
Гнев вспыхивает мгновенно, сносит крышу. Рука сама сжимается в кулак, впечатываю его в стекло прямо у уха девчонки.
– Не ври мне! – сверлю ее взглядом, не тая клокочущей внутри злобы. – Во всем этом здании только ты могла вложить мне в мысли образ того, что собирается сделать киллер!
В глазах девчонки скапливаются слезы. Сжимает губы с такой силой, что кожа белеет. Качает головой. Лучше сдохнуть, чем признаться в даре?
– Ты серьезно?! – голос рычит яростью.
Я и так на взводе, а тут еще эта пигалица вздумала упрямиться. Хватаю ее за локоть и бесцеремонно тащу к двери. Эта дрянь не заслужила проживания в хороших условиях – в удобной спальне с трехразовым вкусным питанием. В подвале найдется пара удобных коморок без мебели и удобств.
Стоит мне о них вспомнить, волчица взвизгивает и бормочет:
– Нет, только не в подвал! Пожалуйста…
Оборачиваюсь в недоумении, даже замедляю шаг. Ее глаза округляются, брови взмывают, образуя несколько горизонтальных заломов на лбу. Она зажимает рот ладонями. Хех, сама не ожила, что ляпнет это вслух.
Она. Читает. Мысли! Черт! Да это ж в корне меняет все дело!
Меняю курс и грубо швыряю омегу на кровать. От нее несет ужасом. В панике отползает и вжимается в спинку. Подтягивает ноги. Слезы уже проторили мокрые дорожки по щекам. Кажется, сейчас она последними словами клянет себя и свою жизнь. Хех! Самое время!
– Плохая, очень плохая девочка, – цежу рокотливо, обходя кровать. Начинаю расстегивать пуговицы на рубашке. –
