их фирмы. Их архив оказывал услуги по хранению еще и сторонним организациям.
– Куртку дайте мне, – потребовал Саша, пытаясь вытащить ее из руки девушки. – Вы дрожите!
– Не надо, она в крови, – жалобно проговорила та.
Тут подъехало такси, которое вызвал Саша и которое ждал, промерзнув до костей. Он выпустил локоть девушки из руки и шагнул к машине.
Сколько он может с ней возиться!
– Лучше увезите меня, пожалуйста. Увезите меня отсюда, – неожиданно вцепилась она в рукав его пальто не выпачканной в крови левой рукой.
– Хорошо, поехали, – не особо размышлял он.
Помог ей усесться на заднее сиденье. Куртку она так и не надела. Села, держа ее на коленях. Саша решил сесть с ней рядом. Ему не понравился таксист. Небритый, куртка в крошках каких-то.
– Почему вы не одеваетесь? Как ваше имя? – сразу пристал он, как только машина отъехала от ресторана.
– Василиса. Мое имя Василиса, – проговорила она так же тихо, как и прежде. – Василиса Стрельцова. Я работаю в архиве нашей с вами фирмы. А куртку я не надеваю, потому что она в крови.
– Ничего страшного. Кровь можно вытереть салфеткой.
И он даже сделал попытку попросить у водителя такси влажную салфетку. Тот проворчал что-то про то, что не обязан и что клиент нынче обнаглел совершенно.
– Не надо. Прошу вас, – дернула Сашу за рукав левой рукой Василиса. – Я не стану одеваться. Куртка в крови! И это…
– Что – это, Василиса? – Он начинал терять терпение.
– Это не моя кровь, – произнесла она так, словно воздух вокруг нее внезапно закончился.
– А чья? Чья это кровь?
На кой черт он посадил в такси, вызванное для себя лично, эту полоумную девицу?! Так хотелось домой, в тепло. Сесть на подоконник окна, выходившего на центральный проспект. Привычно замереть, рассматривая Москву в неоновых ярких огнях. Он не уставал восхищаться. За один этот вид стоило платить такие деньги. И что теперь? Предвкушение отдыха испорчено. Девица чудаковатая.
– Чья это кровь, Василиса? – немного напрягся он, поймав на своем лице ее странный взгляд.
– Это кровь человека, которого убили в ресторане! – выдохнула она и заплакала.
– Ненавижу тебя, сволочь! – шипела на него Жанна, хватая со стула свою одежду. – Гад! Бессовестный гад!
– Сама такая, – вяло огрызнулся он, переворачиваясь с живота на спину и закидывая руки за голову.
– Я такая?! – возмутилась она, замирая с водолазкой отвратительного горчичного цвета в руках. – Это я испохабила нам выходной! Я отменила знакомство с моими родителями! Я просто так выкинула почти десять тысяч на одно бухло для праздничного стола.
– А зачем столько покупала? Я не пью. – Он подумал и добавил: – Почти. Для себя и своего папочки покупала? Так он не пьет ничего такого. Всему на свете алкоголю предпочитает спиртное собственного
