Вот как это делает Сергей Есенин в стихотворении, ставшем хрестоматийным:
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
На пушистых ветках
Снежною каймой
Распустились кисти
Белой бахромой…
С бахромой можно сравнить не только снег, но и ледяные сосульки. Как в детской загадке:
Ледяная бахрома разукрасила дома.
А у нашего современника Михаила Щербакова в бахрому превращаются капли дождя:
Смолк певец, ушла собака,
Только знаки зодиака
Да дождинок бахрома.
По-видимому, это слово любил Иосиф Бродский – в его стихах оно встречается часто:
Отец чинил свой фотоаппарат,
мерцал во тьме неясно циферблат,
брат, лежа на спине, смотрел во мглу,
журнал его валялся на полу,
за окнами творилась кутерьма,
дрожала в абажуре бахрома.
А здесь еще, смотри, заметены
метелью придорожные холмы.
Дом тучами придавлен до земли,
березы без ума от бахромы.
В скобки берет зима
жизнь. Ветвей бахрома
взгляд за собой влечет.
Новый Орфей за счет
притаившихся тварей,
обрывая большой календарь,
сокращая словарь,
пополняет свой бестиарий.
Но мастер полиграфии во мне,
особенно бушующий зимою,
хоронится по собственной вине
под снежной скрупулезной бахромою.
И бедная ирония в азарт
впадает, перемешиваясь с риском.
И выступает глуховатый бард
и борется с почтовым василиском.
Уже не Бог, а только Время, Время
зовет его. И молодое племя
огромных волн его движенья бремя
на самый край цветущей бахромы
легко возносит и, простившись, бьется
о край земли, в избытке сил смеется.
И январем его залив вдается
в ту сушу дней, где остаемся мы.
Ведь боги вечно молоды, а мы
как будто их подобия, не так ли?
Хоть кудри наши вроде бахромы,
а в старости и вовсе уж из пакли.
И так далее.
Происхождение этого слова чуть посзамысловатей, но тоже хорошо известно. Вот как описывает его «Этимологический словарь русского языка» М. Р. Фасмера.
БАХРОМА́ – засвидетельствовано в Описи имущества Ивана IV 1583 г.; заимствовано из турецкого, крымско-татарского «maχrama» – «вуаль для женщин», которое происходит из арабского «maḥrama».
То есть если бы во
