слова. Так и не выдав тебе ответа.
– Что стало с ребёнком?
Гора смотрела в туманные глаза сверху, словно у подножия томилось застеленное серой пеленой озеро.
– Вода его унесла. – губы его потрясывались и заворачивались вовнутрь.
– Насколько далеко?
– Даже не представить.
– Мне не нужно представление. Мне нужна правда. – посуровел в голосе тот, кто стоял горой.
– Ты все ещё гонишься за правдой. Как тогда, так и сейчас. Твоя месть раскрыла тебе глаза и это истинный ужас. – томно молвил старик.
Грубой каменной рукой он крепко сжимал сухую ветвь. Она вот-вот бы обломилась, если бы гора пустила ярость наутёк.
– Раньше мне и не требовалась правда. Но, сейчас…
Старик тянулся трясущимся пальцем к горе, чтобы проучить по-старчески:
– Ты забываешь жить! Правда тебя губит изнутри. В вечной погоне за ней ты норовишь навсегда обратить на себя забвение. Но однажды… Однажды ты осознаешь, что все твои годы пронеслись за ней.
– Теперь для меня правда ценнее жизни. – гора словно спустила лавину вниз к туманному озеру.
– Ты сгоришь быстрее, чем доберёшься до неё.
– Всё равно доберусь.
– Доберёшься… Доберёшься и поймёшь, что всё было напрасно. Дети твои будут расти и увядать на глазах отца. Все ещё бегущего за правдой отца…
Гора краснела в алых лучах.
– Ты стар, Токет, но не позволяй себе предрекать мою судьбу!
– Она уже предрешена. Пойдем в дом.
Старик попытался шагнуть вперед неустойчивыми ногами, но гора не собиралась его отпускать и только гремела над ним:
– Что стало с ребенком?!
– Воды окутали его. – томно молвил Токет.
– Ты потопил люльку? Или сжалился над детским плачем?
– Воды окутали его… Дитя уплыло по Лунной реке. Бедное дитя…
– Так будет лучше для нашего королевства. Не будет больше того, кто вырос бы мстящим убийцей.
Старик снова посмотрел вверх на гору, но взгляд его словно устремлялся к кроваво-красным облакам.
– Я тоже вырос, но не стал убийцей и мести в моем сердце нет. – неспешно говорил он пытаясь сердиться.
– Ты на моей памяти единственный такой человек.
– Не единственный. Таких, как я – тысячи.
– Ты просто никогда не видел мир своими глазами.
Старик, все ещё смотрящий на небо, расстроено опустил туманные глаза. Сказать такое слепцу было непозволительным оскорблением. Токет вымолвил после недолгого молчания:
– Почему ты не потопил дитя самостоятельно? Ты дважды не ответил на этот вопрос. Ты ведь все ещё не знаешь точно от тебя был тот ребенок или нет? Или ты боялся лишать жизни невинное дитя?
– Третий ребенок точно не был моим. Я уверен в этом, но убийцей детей не являюсь.
– Как ты можешь
