какое там! Тут-то самое страшное и случилось.
Татьяна Павловна опустила глаза и продолжила словно против воли:
– Вернулась Карина домой совсем другим человеком. Постарела… ей ведь, я говорила, было всего двадцать три… ну, может, двадцать четыре года. А когда приехала – можно было все пятьдесят дать.
Бледная, глаза потухшие, волосы, как пакля, и почти все седые.
– Это за неделю? – ужаснулась я.
– Ну, может, две недели она там провела или три… я уж точно не помню. Много лет с тех пор прошло. Только заперлась она у себя в комнате и не выходила до вечера. Мама-то сначала даже обрадовалась – тихо стало… как в гробу. А потом как-то даже нехорошо ей стало, неспокойно. Но решила, что дома и стены помогают, выправится Карина. А на второй день все ушли – мама на работу, Аня на занятия, она тогда в институте училась. Карина осталась одна. У Ани в тот день занятия кончились раньше, она вернулась домой, сунулась в ванную комнату… Тут она ее и увидела. Только дверь ванной открыла – и прямо лицом в Каринины ноги уткнулась…
– В ноги? – переспросила я удивленно.
– Ну да. Повесилась Карина в ванной. У нас потолки были высокие, под три метра, так она на стремянку залезла, привязала бельевую веревку к водопроводной трубе под потолком, просунула голову в петлю и оттолкнула стремянку. Так что ее ноги как раз на уровне Аниного лица болтались. Аня как ее увидела – так в обморок и упала. Хорошо, мама скоро пришла, нашла ее и водой отлила. Но Аня после этого долго заговаривалась и спать не могла – все время вскакивала с криком. Все ей снились синие ноги Карины… Да еще и полиция все время приставала, потому что участковый, гад такой, сообщил, что у Карины с соседями трения были, мама-то жаловаться приходила. Искали, конечно, любовника Карины, а его, кроме мамы с Аней, никто и не видел, здорово он шифровался, когда к Карине ходил. Хорошо, что, когда Аня в тот день из института шла, ее старухи у подъезда видели, и врачи, однозначно, сказали, что сама Карина повесилась, так что дело закрыли. Но Ане все равно плохо было очень. Потом уже, через несколько месяцев, а то и через год она немного успокоилась и больше уже тот случай не вспоминала. Как будто дверь закрыла в темную комнату. А вот в тот день, на юбилее, видно, что-то ей напомнило про Карину Фиолетову, и сердце не выдержало…
Я ничего не сказала Татьяне Павловне про картину – ведь я и сама не понимала, какая связь между этой странной картиной и той давней историей…
Во всяком случае, на картине не было повешенной женщины. На ней вообще не было людей.
Впрочем, когда я смотрела на нее первый раз, избушки на ней тоже не было, а потом она появилась…
Или я первый раз невнимательно смотрела? Все-таки очень странная картина…
– Ну, мне получше, – проговорила Татьяна Павловна. – Поехали, нужно дело довести до конца!
Я довезла ее до больницы и даже проводила до самого морга, там она встретила сына Анны Павловны, он сказал,
