что говорил, – изумленно сказал в пустоте молодой голос, – была же вспышка!
– Ааа, – заорал я на всякий случай и рухнул на кровать, забравшись с головой под одеяло. Не вылезу, – подумал я, чувствуя, что мое тело под одеялом покрывается мурашками и даже пупырышками. А зубы, сами по себе, начинают отбивать какой-то марш.
– Да, ты был прав, Вик, пожалуй мы нашли того, кого искали. Снимем заклинание невидимости, а то мне кажется, слишком уж мы напугали этого молодого человека.
– Молодой человек, не могли бы Вы, все-таки, вылезти из-под одеяла, а то так представляться не очень и удобно.
– Это Вы мне? – сдавленно спросил я, – все еще надеясь, что брежу или сплю, и когда проснусь, то все исчезнет, и я буду в комнате один.
– А кому же еще? – ответил более молодой голос. – Да он, наверное, боится, а может просто-напросто трус, – насмешливо протянул он.
– Я не трус, – ответил я из-под одеяла словами главного героя «Бриллиантовой руки», – шикарной советской комедии, – но я боюсь. Боюсь, что у меня после вчерашнего глюки, или я сплю. А открою глаза и вдруг правда увижу вас, зеленых человечков.
– Это он об Орках? – спросил, судя по голосу, Вик.
– А ты из-под одеяла вылези и увидишь, – сказал тот, кого Вик называл Учителем. – Или всю жизнь под одеялом так и просидишь?
– А вдруг я вылезу, а вас нет. Или вы ненастоящие, тогда я буду думать, что схожу с ума.
– А если вылезешь, а мы есть? – спросил Учитель.
– Тогда, по всей видимости, я уже сошел с ума, – сокрушенно ответил я.
– А может я его флюкну? – спросил Вик, – может тогда он поверит, что мы настоящие, а не его галлюцинации.
– Глюки, – вставил я, по-прежнему не вылезая.
– Пожалуй, ты, кажется, прав, другого выхода у нас действительно нет, – произнес Учитель.
– Эй, но-но, – заорал я из-под одеяла, – я не знаю, что значит это Ваше флюкну, но оно мне определенно не нравится. В конце концов, – подумал я, – все-таки это моя квартира и я в ней хозяин, а не какие-то невидимые гости, или они все-таки видимые? – задумался я, и, набравшись храбрости, высунул голову. К моему глубочайшему изумлению, в комнате, я действительно был не один. Посреди зала стоял высокий седовласый мужчина, на вид лет пятидесяти, облаченный в свободную одежду, наподобие какой-то туники, черного цвета, с красными молниями на спине. В руках он держал такой же черный, похожий на эбонитовый посох. Рядом с ним стоял юноша лет семнадцати-девятнадцати. Черноволосый, голубоглазый, с римским носом, одетый также в тунику, но уже белого цвета.
– Так и будешь лежа знакомиться или же все же встать соизволишь? – спросил меня седовласый, по-видимому, Учитель.
– Да я бы конечно соизволил, – ответил я, высовываясь уже наполовину. – Но видите ли, благородные джентльмены. Дело в том, что я в костюме
