склонился ко мне и поцеловал в глаза.
– Будь счастлива, малышка! Ты для меня навсегда ею останешься. И спасибо за урок жизни!
– Прощай, Лёша! И прости…
Я тихонечко прошмыгнула в комнату Нади, упала на кровать и разревелась. Слёзы всегда приносили облегчение.
– Не простила? – присела на уголок кровати Надя, не зная как меня утешить.
– Простила и… отпустила с миром… И сама попросила простить. Надеюсь, что он всё понял. Надя, это не любовь! Это наваждение! Мы же доведём друг друга до нервного срыва. Похоже, что и мне тоже надо лечиться. А ещё сегодня утром я была уверена, что всё уже в прошлом. Ну нельзя нам пересекаться! – я приподнялась, присела рядом с Надей, и она обняла меня.
– Парня тебе завести надо! Хотя бы просто друга, – Надя протянула мне носовой плоток, и я промокнула слёзы, – Толькин сослуживец Иван, который Новый Год с нами у Толика встречал, ну, который поцелуй у тебя вырвал, когда в бутылочку играли, он постоянно интересуется тобой. Сам он из посёлка Заречный. Давайте в воскресенье вчетвером съедим в областной центр, посидим в ресторане, погуляем по городу.
– Какой такой Иван, Надя?! – я скрутила носовой платок и от возмущения швырнула его на пол. – Я даже лица его не помню! Разве мне тогда до этих сослуживцев было? Я же кроме Лёшки никого вокруг себя не видела… Он же был моим единственным светом в окошке… – я опять заплакала.
– Вот умудрились же вы встретиться! Оба ненормальные, чувственные… как оголённые провода… – её голос дрожал. – Да, я понимаю, что сейчас ни он, ни ты не сможете найти достойную замену. Ну и как быть дальше?!
– «Две белые вороны в городе, а поэтому заметили друг друга и пересеклись, и не оставили шанса чёрным воронам», – так однажды сказал Владимир. Получается, что он был прав. Оказывается, со стороны виднее. И все были правы: и Анатолий, и Владимир, и Андрей, и даже Капа! Одна я была слепая! – я схватила подушку, уткнулась в неё лицом, чтобы заглушить рыдания и не перепугать Капу за стенкой…
– Ты была не слепая. Ты была влюблённая. А когда любят, то ведь не за что-то, а вопреки – народная мудрость.
Надя отобрала у меня подушку, притянула к своему плечу, мы соприкоснулись головами, я успокоилась.
– Надя, это не народная мудрость. Так сказал философ и психолог Эрих Фромм. И да, я принимала Лёшку таким, каким он был. Мы неоднократно говорили с ним на эту тему… Но восьмого марта он был страшен! Как вспомню, до сих пор мороз по коже! – я встала с кровати, подошла к столу налить воды из графина в стакан, но вода пролилась мимо – дрожали руки. – В его глазах, обычно таких прекрасных, вдруг вспыхнуло столько ужасающей меня агрессии… Вообще не его глаза, а глаза какого-то хищного зверя… Мне казалось, он мог бы меня убить: в этом своём необузданном гневе ударить головой об стену и размазать всю меня по ней… А за что, Надя?! Ну как такое простить? Как такое принять и любить вопреки?
