только! Повсюду вишневый цвет!
– Они могут быть подружками невесты? – Я киваю в сторону двух королевских камеристок, Розы и Сюзетты, которых знаю с пеленок. Мы вместе плескались в озере, лепили пирожки из глины на берегу, играли в прятки в бесконечных коридорах замка.
– Разумеется, нет! – восклицает мама, а затем, сообразив, что они рядом и все слышат, добавляет: – Мы, само собой, любим наших дорогих Розу и Сюзетту… но в их жилах не течет королевская кровь, и потому…
– Но почему это так важно? – спрашиваю я.
Мама раздраженно вздыхает:
– Битси, мы проговаривали это тысячу раз. Не я выдумала эти правила. И не твой отец. Они передаются из поколения в поколение. Жить так, быть монархическими особами, обладать титулами… это привилегия.
Я недовольно бурчу:
– Какая же это привилегия, если я не могу сама выбрать подружек невесты?
Мать пристально смотрит на меня:
– Элизабет Клементина Руа. Ты – принцесса этого замка и будешь вести себя подобающим образом. Плохо уже то, что…
Она замолкает.
– Что плохо? Что я уродина?
– Уродина?! Нет, конечно! Ты прекрасная принцесса, и любой принц из любого королевства будет счастлив взять тебя в жены.
– Тогда почему мне все кажется столь безнадежным? Абсолютно все? Словно нет ничего ни плохого, ни хорошего. Только бесцветное. Однообразное. И так будет всегда. Пусто. Серо. Скучно.
Мои слова изумляют даже Розу и Сюзетту, они перестают одевать и прихорашивать меня и смотрят на мою мать, ожидая ее указаний.
– О, моя дорогая дочь, ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Но не волнуйся, я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти для тебя хорошего принца. Может случиться, он окажется мудрым юношей и поможет ответить на некоторые твои экзистенциальные вопросы. Когда-то меня одолевали подобные чувства, не столь мрачные… но, несомненно, странные.
– И что с тех пор изменилось? – интересуюсь я.
– Ты. – Она улыбается, подходит ко мне и нажимает пальцем на кончик моего носа. – Бип.
И я не могу не улыбнуться ей в ответ.
– Когда я впервые посмотрела в твои глаза… это наваждение исчезло. Я видела маленькое чудо, – вспоминает она. – В тот день моя жизнь круто изменилась. И твое имя – Битси – стало самым любимым моим словом. Битси. Оно означает свет, и любовь, и дом.
– О, мама. – Я закатываю глаза и притворяюсь, что меня все это ни капельки не трогает, но на самом деле я люблю, когда она так говорит обо мне. Это будто чашка теплого чая перед сном.
Мама скользит по комнате в сторону двери, радуясь, что ей удалось развеять мою печаль.
– И не забудь, сегодня днем ты пьешь чай с кузинами, а потом…
– Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Нэй. Нонт. Найн, – протестую я.
– Они твои родственницы, – возмущается мама. – Одной с тобой крови.
– Но
