улыбаюсь. В голове возникает коварный план: узнает ли он меня через столько лет?
Знаю, что нравлюсь многим парням: и в школе и в посёлке, и одногодкам и парням постарше, как сосед.
Люблю проверять эту теорию и ловить вздохи.
Ладно!
Начинаем эксперимент.
Я встаю с пола и открываю шкаф. Беру с полки кроп-топ с пуш-ап эффектом и снимаю с вешалки белую, почти прозрачную рубашку.
Обтягивающие джинсы уже на мне, поэтому просто снимаю домашнюю футболку и вешаю на спинку кресла. Натягиваю топ и сверху рубашку.
Моя грудь итак высока и упруга, но пуш-ап… Дай Бог здоровья тому, кто его придумал!
Сестра сидит на полу, оперевшись спиной о диван, и смотрит на меня снизу вверх, улыбается.
– Ты – ведьма! Ешь булки, а на животе ни жиринки! – фыркает и снова хватает свой телефон, разговаривает со мной между делом. – А если всë-таки приехал? Что скажешь?
– Сделаю вид, что я к Любэ́! Пришла помочь, как обычно.
Смотрюсь в зеркало в пол, что является дверью шкафа-купе.
Не хватает глянца!
Достаю из сумочки бледно-розовый блеск и касаюсь губ, а после, поправив пальцем, наношу мазки на скулы.
Согнувшись, я опрокидываю голову и, взъерошив волосы, выпрямляюсь. Радуюсь объëму в волосах.
Готово!
– Ты в таком виде пойдёшь в магазин? – усмехается сестра. – На улице минус семь. Ау, ворона!
Она крутит пальцем у виска и снова пялится в экран телефона.
– Нет, конечно! Если что, вернусь и оденусь во что-то тёплое.
Ещё раз оцениваю свой образ и улыбаюсь.
– Бон джорно! Соно Верóника! Мóльто пьячéре! (Добрый день! Я Вероника. Очень приятно!)
Сестра закатывает глаза, поражаясь моей уверенности в себе.
– Я пошла! – выхожу в коридор. – Каблуки или кроссы? – кричу оттуда.
– Валенки! – слышу усмешку в ответ.
***
Я спускаюсь на каблуках по отëсанным бетонным ступенькам на первый этаж. Лишь бы не навернуться! Сколько раз я падала с этой лестницы. Мои шрамы на ногах – свидетели тех кульбитов.
Сосед, кстати, тоже.
Первый раз в третий класс.
Не дошла!
Сползла со ступенек, распорола гвоздём бедро, осыпав соседа лепестками гладиолусов и своим диким воплем.
Он ждал меня внизу, чтобы вместе идти в школу. А пришлось дуть на рану, пока тётя Любэ́ заливала её зелёнкой.
Это был последний год, когда мы дружили. После он стал засматриваться на девочек своего возраста.
Растущая грудь решает многое!
А я страдала, что у меня вместо них прыщи и меняла платья в день по несколько раз. Но он всё равно катал на качелях девчонку с соседнего двора, и смотрел на неё влюблёнными глазами.
На неë, не на меня – ту, которой ещё недавно дарил ромашки, милые открытки с котятами и носил в школу тяжёлый рюкзак.
А я
