Запрещенные артефакты. Бесценная мертвая вода. Зелья. Книги, посвященные темной и светлой магии, внесенные в список заветных и не дозволенные к хранению в частных коллекциях. Здесь всегда было прохладно, и это место очень сильно напоминало о Кощеевом замке.
Кощей подошел к стене, увитой плетьми терновника, уколол палец о шип. Тот мгновенно набух, впитав его кровь, и плети, узнав хозяина, послушно расползлись в стороны, открывая спрятанный за ними шкаф. Кощей достал ручное зеркало в костяной оправе, покрытой изящной резьбой. Под толщей стекла разливалась, ничего не отражая, темнота. Кощей протянул его Василисе без какого-либо благоговения.
– Оно может вредничать. Дурной нрав, помноженный на снобизм. Мне остаться или уйти?
Василиса сжала его руку, и это послужило ответом. Кощей кивнул и отошел к стене.
– Призыв читай в стихах, – вздохнул он. – По-другому оно отказывается работать. Его изготовил простой ремесленник, чего оно крайне стыдится и потому всячески старается выдать свое происхождение за благородное.
Василиса сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Постаралась сосредоточиться и взяла зеркало. Оно оказалось неожиданно тяжелым. Внезапно тьма рассеялась, и Василиса увидела себя. Охнула. Там, в отражении, ее укрыли жемчуга, на лоб пала шапка, отороченная соболем, византийский воротник тяжело лег на грудь.
– Что там? – нахмурился Кощей.
– Там…
– Понятно, пытается смутить. Сморгни и читай призыв.
Василиса послушно моргнула и снова взглянула в зеркало. То снова ничего не отражало. Как можно скорее, не давая ему возможности вновь показать ей что-то не то, вложив в голос как можно больше уверенности, она с трудом подобрала подходящую рифму и зашептала:
– Зеркало в моей руке,
Подчинись немедля мне.
Покажи-ка мне Ягу –
Наставницу мою.
По стеклу прокатилась рябь, а потом его поверхность натянулась, и из нее проступило, будто сквозь воду, лицо. Василиса с трудом подавила желание швырнуть зеркало на пол. Нет, ничто не сравнится с добрым старым блюдечком!
– Что ж, стихи твои корявы
И мне вовсе не по нраву, –
ехидно ответило ей зеркало. –
– Но коль смогу, то покажу,
Службу тебе сослужу.
Лицо пропало. По зеркальной глади побежали круги, словно кто-то бросал в темную воду камни, а потом неожиданно оттуда послышался голос Яги, четко и близко, будто она сидела рядом:
– …Передай ему, что самоуверенность до добра не доводит!..
Василиса подождала немного, но больше ничего не услышала. Зеркало перестало идти рябью и почернело.
– Странно, – протянул Кощей.
– Во всяком случае, – отозвалась Василиса, возвращая ему артефакт, – она ругается,
