кроссовки – с прозрачными вставками в подошве, в которых плескалась цветная вода. И на пятке – лампочка, она загоралась при каждом шаге! Это было настоящее техническое чудо. Мы с пацанами забирались в тёмные уголки садика и устраивали там "световое шоу". Правда, батарейка быстро садилась, и кроссовки превращались в обычные. Но впечатления всё равно остались незабываемые.
После детского сада мы в основном играли вдвоём с моим лучшим другом Саней. Но позже к нам присоединился и мой старый детсадовский приятель Матвей. Саня с Матвеем не особо ладили, поэтому мне приходилось лавировать, уделяя внимание обоим. Старался никого не обделять, но получалось не всегда. Матвей очень сильно заикался, но никто его за это не дразнил. Как ни странно. Он каждое лето собирался в специальный лагерь для лечения своего недуга, но каждый раз оставался дома. Я и сам не сразу научился выговаривать "р", долго тренировался на слове "трактор". Кстати, Санька в ту пору не ходил в детский сад, а обучался дома у бабушки с дедушкой. Его дед был музыкантом и лихо играл на баяне. Следуя семейным традициям, Саня записался в музыкальную школу и начал прилежно осваивать игру на фортепиано. Мы часто собирались у Матвея – рядом с его домом был симпатичный лесок и пруд, куда местные коровы приходили на водопой. Однажды зимой я, дурачась, раскрошил ногами лёд и провалился по колено в ледяную воду. Хорошо, ребята вовремя вытащили! Я рванул домой, мама знатно отругала, усадила греть ноги в тазике с горячей водой, растирала мне икры спиртом. На следующий день разнос продолжился – я умудрился простыть и слечь с температурой. Впрочем, бронхит не вернулся – видимо, санаторное лечение пошло на пользу.
Занятия физкультурой никогда не заканчивались. Мы с Матвеем даже азартно соревновались, кто больше пресса накачает за день – считали по очереди "кубики" на животе. Так же наперегонки бегали в доме, из угла в угол, пока позволяла ширина комнаты и наши худые тела. Тогда я уже начал иметь представление о закаливании организма, наблюдая, как отец каждое утро стоически обливается холодной водой в очередной попытке победить болезнь. Хотя сам я не стал предпринимать столь радикальные меры и даже не переключал воду на холодную во время обычного умывания. Зато хорошим примером настоящей закалки была семья староверов, жившая в нашем поселке. Каждую зиму во время крещения они всей семьёй ходили нырять в прорубь, которую сами рубили топором. Глава этого семейства был музыкантом и неофициальным философом. Местные называли его Батюшкой из-за его длинных волос и бороды. Мама говорила, что Батюшка большой мастер поговорить. Он даже самостоятельно принимал роды у своей жены, пока акушерская бригада послушно ждала за дверью. К болезням Батюшка относился философски и почти не лечился. Поначалу я считал его местным сумасшедшим, но годы спустя всё-таки ближе познакомился с ним и его уникальным мировоззрением.
В ту пору вокруг дома хватало работы. Отец посвящал благоустройству всё своё свободное время, включая отпуск.
