недоставало округлых манящих выпуклостей, но тем не менее мордашка у нее была весьма симпатичной.
Но увиденная картина повергла меня в ступор. Неподдельный ужас плескался в зеленых глазах Сибель, которую подвесили над столом за руки и ноги. Она замычала сквозь кляп, а я едва не пропустил удар веслом по голове. Отклонился в самый последний момент и тут же провел серию ответных ударов по и без того помятой, одутловатой мужской роже. Противник отлетел и стек по стене.
Двое других бросились одновременно. Первый был отправлен в нокаут четким апперкотом: удар снизу в челюсть ее же и сломал. А вот оставшийся мужик рьяно размахивал здоровенным тесаком, которым полминуты назад примерялся к горлу Сибель.
Я действовал на инстинктах, ловко уклоняясь от смертоносного лезвия. Чьи это были инстинкты – мои или же бывшего хозяина тела – задумываться было некогда. Просто схватил со стола сковороду и отбивал один удар за другим. Звон стали метался по хижине. Дважды лезвие прошло в миллиметре от моего лица.
Но я тщательно выверял шаги и дождался нужного момента: тесак пролетел мимо, скользящим движением задев мой импровизированный щит, и вернулся в прежнее положение. Мышцы его владельца напряглись для нового замаха. Я поднырнул под руку противника, шаг, второй, поворот, взмах сковородкой, глухой удар – обмякшее тело завалилось вправо, прямо на стол. По полу с ритмичным бряканьем покатился свалившийся чугунный котелок.
– М-м-м… – Из глаз Сибель текли слезы. Я аккуратно вытащил грязную тряпку из ее рта. – Ярро…
Столько благодарности было в этом выдохе, что, кажется, теплее, чем сейчас, мое имя никогда никто не произносил.
– Сейчас, сейчас. – Я принялся отвязывать ведьму от мясницких крюков. – Их только трое? Никто больше не заявится?
Она только громче всхлипнула, не ответив. Наконец я смог поставить ее на пол и принялся бережно развязывать узлы веревки на тонких израненных запястьях.
– Все, все, тише, все позади…
Сибель трясло крупной дрожью. Слезы, всхлипы, подвывания. Я не любил женские истерики и не придумал ничего лучше, чем сгрести ее в охапку. Сжал в объятиях чуть сильнее, чем следовало бы. Сибель и не пыталась вырываться, наоборот, льнула ко мне, словно пыталась спрятаться от этого страшного мира.
Так мы и стояли посреди жуткой лачуги. Я поглаживал Сибель по спине, шептал незамысловатые успокаивающие слова и отмечал, как постепенно всхлипы становятся тише, как ответно прижимается ко мне дрожащее женское тело. Параллельно вслушивался в окружающий мир – мало ли, сколько в округе таких маньяков-людоедов. Иначе их и не назовешь.
Поверх растрепанного, сползшего набок пучка ее темных волос я осмотрел комнату, улавливая детали, которые заставляли неприязненно морщиться. Все эти коричневые пятна на полу, грязные банки с бордовой жидкостью наталкивали на мысли о крови. Крюки и цепи, свисающие с потолка, набор тесаков, проржавевших пил и узких топориков, развешанных вдоль задней стены, лишь усиливали нехорошие подозрения. А воспоминание о подвешенной Сибель, лезвии возле
