Вздумал вместить в череп седой,
Хочет постигнуть мудрость.
Зрители, хочу говорить с вами откровенно я,
Искренне. Свидетелем мне – мой кормилец Дионис!
Так же как к победе стремлюсь, к славе и к удаче я,
Так же вас считаю, друзья, за людей понятливых
И игру вот эту мою лучшей среди всех других.
Вам уж я однажды ее предложил. Трудней всего
Мне она досталась, и что ж? Пред толпою грубою
Незаслуженный потерпел я провал. Виной тому
Вы, толковые, знатоки! Ради вас старался я!
Все ж предать я вас не хочу, люди с пониманием.
Ведь и прежде много похвал, зрители разумные,
«Добрый» мой и «ветреный брат» слышали из ваших уст.
Был тогда как девушка я, не пристало мне рожать,
И пришлось подкинуть дитя, увидать в чужих руках.
Вы его вскормили тогда бережно и ласково.
С этих пор надежда на вас выросла в груди моей.
Как Электра, мчится сейчас к вам моя комедия,
Ждет и ищет: зрителей тех нет ли здесь, понятливых?
Вмиг узнает, – только б найти, – брата кудри милые.
Как пристойны нравы ее, сами поглядите вы:
Твердой кожи плотный кусок не подвешен спереди,
Сверху – красный, толстый, большой, детям
на посмешище.
Шуток здесь над лысыми нет, плясок нету кордака,
Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника
Не колотит, чтоб прикрыть соль острот подмоченных.
Не кричат здесь: «Горе, беда!», с факелом не бегают.
Верит в силу песен своих и в себя комедия.
Вот и я, хоть славен везде, длинных не ращу волос.
За новинку выдав старье, надувать не стану вас.
Только с новым вымыслом к вам прихожу я каждый год.
Был когда-то грозен Клеон, я по брюху бил его.
Но когда упал он ничком, я не тронул павшего.
Эти ж, только раз сплоховать стоило Гиперболу,
Затолкали насмерть плута, да в придачу мать его.
Первым Евполид забежал, «Мариканта» вывел он,
Подлый, подло он обокрал наших славных «Всадников»,
Пьяную старуху приплел, вот и все, для кордака.
А старуху Фриних давно на съедение рыбам дал.
Тут к нему Гермипп подскочил, облевал Гипербола.
Подбежали прочие все, чтоб лягнуть Гипербола.
В мутных водах ловят они, словом говоря моим;
Тот, кто любит шуточки их, на мои не смотрит пусть!
Если ж я и речи мои вам теперь понравятся,
Прослывете вы навсегда судьями разумными.
Первое полухорие
Ода
В небе высоком грозного
Зевса, богов властителя,
В хор наш зовем мы первым.
С ним и тебя, трезубца царь,
