улыбнулся мастер. – Знак пропадёт, когда милейшая Аринга сочтёт, что ты полностью искупил свою вину. Тогда возвращайся.
Рыжий стиснул мою руку так, что пальцы хрустнули, и волна боли докатилась до самого плеча. Он сместился, загораживая меня от взгляда мастера, и одновременно слегка наклонился. Поза выглядела откровенно угрожающей.
– Я не оставлю Трикси. Она пока ничего не знает. Я обещал её защищать.
Мастер красиво изогнул бровь. Свободные щупальца у него за спиной шевельнулись, свиваясь в спирали и кольца.
– Неужели и от меня тоже?
На висках у меня выступили капельки холодного пота.
Может, в местных реалиях я не очень-то разбиралась, но зато хорошо представляла, чем может обернуться для нас двоих гнев псионика высшей ступени, к тому же не отягощённого правилами и моральными запретами моего мира.
Решение надо было принимать быстро.
Шрах, почему дядя Эрнан никогда не упоминал о том, что от самого рационального выбора могут так подгибаться коленки?
– Тейт, не надо, – сказала я тихо, успокаивающе заглядывая рыжему в глаза. – Всё будет хорошо, думаю. Иди и разберись со своим наказанием.
Взгляд у Тейта стал угрюмым.
– Я обещал защищать.
– Знаю. И у тебя уже получается очень хорошо. Но ведь от тебя я как-то сама защитилась, верно?
Как ни странно, аргумент подействовал. Тейт выпрямился, глядя на мастера, приложил руку к груди на секунду – и, разбежавшись, сиганул в дыру. Только и мелькнули концы алого шарфа. Я была теперь наедине… наверное, всё-таки с чудовищем, а не с чудом, потому что рыжий никак не походил на парня, который беспокоится по пустякам, а с мастером он категорически не хотел меня оставлять.
– Значит, Трикси Бланш.
Моё имя не напевное. Оно шипящее и колючее, как сердитая кошка. Но этот чешуйчатый Оро-Ич умудрился произнести его так тягуче, плавно и мягко, что оно прозвучало строкой языческого гимна. В голове приятно зазвенело.
Плохо.
Уже не говоря о том, что Тейт ни разу не упоминал мою фамилию.
– Да, мастер, – ответила я, стараясь копировать произношение рыжего.
Чешуйчатую помесь осьминога с пауком это изрядно позабавило. Знать бы ещё почему.
– Приложи руку к груди, у сердца – так будет вежливей. Голову можешь склонить к плечу, если хочешь проявить высокую степень уважения. Когда-то давно такой жест означал, что ты готов подставить свою шею под удар господина, но, к счастью, немногие помнят эти времена. Подойди ближе, Трикси Бланш. Мы будем говорить.
Говорить? Очень хорошо. Поговорить я совсем не против.
Похоже, какое-либо представление о приватности и о личных границах здесь отсутствовало, потому что стоило сделать пару шагов, как мастер выкатил одно из щупалец и, обхватив меня под грудью, поднял на добрых два метра. Чешуйки оказались
