мужчинах с раскатистым смехом – я будто смотрела на них сквозь воду в пруду: свет преломлялся, черты искажались, и в итоге картинка получалась весьма далекой от оригинала. Вдобавок в мою жизнь пришли постоянные головокружения, а папины сослуживцы оказались разбросаны по всей стране, обзавелись семьями и продолжали защищать Францию. Так что едва ли у нас было много шансов на новые встречи.
Отец усадил меня в кресло и не оставлял в покое, пока я не заверила его, что чувствую себя хорошо – он отлично знал, что я имею в виду. Затуманенным взглядом я следила за тем, как он склоняется над полом и проводит пальцем по пыльным останкам дневника, чья кожаная обложка почернела и скукожилась от огня. Мне показалось, что я заметила облегчение у него на лице. Его золотой перстень с печаткой в виде французской лилии и двух перекрещенных сабель сверкнул на фоне пепла. Он выпрямился:
– Сколько их было?
– Двое, – ответила я, и меня снова охватил стыд. Я очень старалась. Но моих стараний всегда оказывалось недостаточно. – Прости, что я не справилась.
– Моя дорогая, моя глупенькая дочка… как именно ты собиралась справиться с двумя грабителями и в то же время позаботиться о том, чтобы наш дом не сгорел дотла?
Я промолчала. Не то чтобы он ждал ответа: он был поглощен разбором оставшихся бумаг, сломанных выдвижных ящиков и разбросанного повсюду содержимого.
– Что они забрали? – спросила я.
– Ничего важного.
– А зачем тогда они пришли? Разве не для того, чтобы взять что-то важное?
Я заметила, как дернулась его челюсть, как уголки глаз прищурились, превратившись в острия кинжалов, – именно это выражение лица я недавно пыталась изобразить, чтобы скрыть свой страх.
– Уверен, они искали драгоценности твоей матери, когда ты вошла.
– Но они знали твое имя! Они сказали… что убьют и меня, и Maman и оставят тут, чтобы ты нас нашел.
Отцовские глаза полыхнули гневом. Он обхватил меня руками и прижал к себе так, что моя щека оказалась притиснута к его плечу. В таком положении я не могла увидеть его лицо.
– Я горжусь тобой.
– Это не пожар виноват… если бы только у меня не закружилась голова, я схватила бы их. Я бы защитила нас.
Он отстранился, чтобы посмотреть на меня:
– Как ты можешь так говорить… как ты можешь даже думать так! Ты проявила мужество! Ты защитила честь нашей фамилии.
Я хотела спросить, откуда они появились. Кто, кроме жителей нашего города, мог знать о нас… о моей проблеме? Но тут послышались шаги, и на пороге появилась мама. На ее лице не было заметно следов слез, она держалась невозмутимо, как скала. Ее взгляд скользнул по мне, по разломанной мебели, губы сжались, и только тогда она посмотрела на отца. Они обменялись взглядами, которые я не могла истолковать.
– Я не ждала тебя домой к ужину. Быстро собрать на стол не смогу. Надо посмотреть, осталась ли на
