это моя любимая помощница пришла, Лизочка, – добродушно произнес Дирижер, кряхтя и мучаясь одышкой.
– Проходите. – Мужчина встал со стула и сам подал Лизе поднос.
– Олег Валентинович! Ай-яй-яй! – глядя почти на не тронутую еду в тарелках, сказала Лиза. – Вы опять плохо поели.
– Нет аппетита, деточка, – вымолвил старик.
– Пару ложек супа, – разводя руками, грустно добавил сын старика.
– Если так дальше пойдет, мне придется об этом оповестить врача. Если вы не будете есть сами, тогда вам назначат капельницы.
– Не надо капельниц, – жалобно сказал старик и, задыхаясь, умоляюще спросил: – Вы лучше скажите мне, вы не видели мою дочь? Она не приходила?
– Нет, Олег Валентинович.
– Если придет, скажите, что я ее жду.
– Непременно.
– Спасибо, Лизочка! Вы хорошая деточка.
Лиза ничего не понимала в музыке. Но говорили, что Дирижер был великим артистом и потрясающей личностью с неиспорченным, добрым характером. Человеком высокой культуры и высокой пробы. Его манерой дирижировать, его безупречной техникой восторгались. Но в биографии Дирижера было черное пятно, которое не давало старику покоя. Это не являлось секретом, об этом знали все: близкие, пресса, сотрудники хосписа. По молодости лет Дирижер загулял на стороне от жены, закрутив ни к чему не обязывающую кратковременную интрижку с кореянкой. Жена узнала, со временем простила измену мужу. Кореянка родила от него дочь, но Дирижер ее не признал. Боялся развалить свой стабильный многолетний брак, в котором у него рос сын. Дочь выросла, затаила вселенскую обиду за непризнание себя, за неучастие биологического отца в ее воспитании. С возрастом, осознав ошибки молодости, он каялся в своих грехах. Пытался наладить контакт, но было поздно. Дочь оказалась натурой строптивой и непоколебимой. Наотрез отказывалась видеться с отцом, что-либо от него принимать. А вскоре и вовсе уехала жить на историческую родину, в Корею, и не желала иметь с ним ничего общего.
Месяц назад, видя, как отец мучается, сын пригласил священника, чтоб тот его причастил. Сын надеялся, что тем самым облегчит страдания отца, тому отпустят его грехи, он успокоится и сможет с чистой душой отправиться на тот свет. Старик исповедовался, но легче ему не стало. Он продолжал стоять на своем и обращаться к персоналу с просьбами, чтобы связались с его дочерью и попросили его навестить. У всех сердце кровью обливалось, но никто не мог помочь исполнить последнюю волю умирающего.
За то время, как Лиза ухаживала за Дирижером, она сильно к нему прониклась и привязалась. У нее была идея, как помочь, но озвучить ее сыну старика она никак не решалась и боялась негативной реакции. Вежливо поклонившись, Лиза поспешила покинуть комнату.
В бодром настроении утром следующего дня Лиза зашла в апартаменты к Замарашке. Она предвкушала благополучный исход, когда старушку отмоет, причешет и приоденет
