я сказала:
– Давай вернемся к Канне.
– Хорошо.
– Она объяснила мотив убийства?
– Нет, – честно ответил Касё и покачал головой. – Но, думаю, она мне еще все расскажет. Кстати, а у Гамона как дела? – он поднес к губам чашку чая.
– У него все хорошо.
– Понятно… Честно говоря, я думаю, он не на то тратит свое время. Масатика уже подрос, наверняка Гамон и сам хочет поскорее снова заняться фотографией всерьез.
– Это ты лучше у него спроси, – парировала я. – Уже почти двенадцать. Если ты не против, давай на этом на сегодня закончим.
– Да, у меня самого еще заседание в суде по семейным делам, – кивнул он.
Я допивала чай, когда Касё кивнул на дверь и прошептал:
– Видишь ту секретаршу? Которая принесла тебе чай?
Я вспомнила, как что-то в ней меня сразу смутило.
– На вид скромная, да? Знаешь, а мы ведь с ней как-то раз на пожарной лестнице… ну, ты поняла.
Мне не понравилось, в каком направлении движется наш разговор, и я с упреком оборвала Касё:
– Мне кажется, здесь не место для подобных откровений.
– Да ладно. Я слышал, у нее свадьба на носу. Значит, и с работы со дня на день уйдет… Ну, невестка, давай я провожу тебя вниз.
От его рассказов у меня заныли виски. Я с трудом поднялась, словно пытаясь освободиться от сковавших меня оков. Касё спустился со мной на первый этаж и проводил до дверей. Мне показалось, что при свете дня он тает в воздухе, словно призрак. Единственное, что отпечаталось у меня в памяти, это его насмешливая улыбка, когда мы прощались.
На метро я поехала в следственный изолятор и по пути начала перечитывать материалы по делу Канны Хидзириямы. Ей было двадцать два года. Девятнадцатого июля ее арестовали по подозрению в убийстве своего родного отца, художника Наото Хидзириямы.
Утром в день преступления Канна проходила второй этап собеседования в одну из ведущих токийских телекомпаний, однако ушла с него, сославшись на плохое самочувствие. Через несколько часов девушка появилась в художественном колледже в районе станции Футако-Тамагава, где преподавал ее отец. Канна попросила его подойти в женский туалет и там нанесла удар в грудь ножом, купленным незадолго до убийства в торговом центре Токио Хэндз в районе Сибуя.
Затем девушка выбросила испачканные кровью пиджак с рубашкой и, оставшись в белой футболке и темно-синей юбке, скрылась с места преступления. Она вернулась домой, но там поругалась с матерью, после чего выбежала на улицу. Соседка видела, как Канна куда-то идет вдоль реки Тама.
Лицо и руки девушки были перепачканы в крови. Соседка подумала, что с Канной что-то случилось, и бросилась на помощь, но та убежала. Женщина сообщила о произошедшем в полицию.
Чтение материалов дела меня утомило. Я оторвала взгляд от бумаг и увидела отражение своего лица в темном окне поезда. Почесав затылок, я задумалась.
В этом деле все
