Вера и сделала шаг вперед, желая немедленно стереть с надменного лица выражение полного безразличия.
– Не удивлюсь, если попытаетесь, – переложив кисть из одной руки в другую, Саша отступил к высокому табурету, на который присаживался, работая над картиной, но остался стоять. Чуть покачиваясь с пятки на носок, он вызывающе смотрел на разъяренную Веру.
Обида и гнев душили ее. «Ему хватает наглости не чувствовать себя виноватым. Стоит, как ни в чем не бывало, абсолютно непробиваемый! Ну, почему ее Ларочке так необходимо любить его?». – Руки девушки непроизвольно сжались в твердые кулачки, она нервно оглядела помещение в надежде схватить и чем-нибудь запустить в этого безмозглого истукана, но ничего подходящего не бросилось в глаза, и тогда нацелилась в него сумочкой.
– Не советую!.. – покачал он головой.
– Ты – хищник, стервятник, – не унималась Вера, едва подавив жгучее желание наброситься на художника от слова «худо», в чем только что и сама убедилась. – Дааа, худо придется моей подруженьке.
– Думайте, что хотите, – холодно заметил Саша, поскольку не считал себя обязанным с ней объясняться.
– Неужели у тебя нет совести? – все еще не сдаваясь, Вера сделала очередную попытку достучаться до него. – Откуда такая жестокость? Клара настолько доверчива, что может, не задумываясь, принять желаемое за действительное. Ты разрушишь ее жизнь. Она с тобой не справится. – Вера одарила его взглядом, которым на расстоянии десяти метров могла бы наповал сразить кабана.
Ситуация становилась безвыходной – никто не желал уступать. Саше вдруг нестерпимо захотелось вышвырнуть из мастерской возмутительницу его спокойствия, эту наглую грубиянку, беззастенчиво обрушившую на него ушат несправедливых обвинений.
– Может, вы сами претендуете на ее место? – цинично улыбаясь, ехидно спросил он, стараясь подчеркнутой грубостью прервать поток желчной тирады. – Простите, но вы не в моем вкусе. – От него исходила откровенная издёвка; – Не скажу, что мне жаль, и чай предлагать не стану. – Выдержав секундную паузу, поскольку заметил, что его реплика задела так, что кровь отхлынула от лица девушки, Саша умерил насмешливый тон.
– Не волнуйтесь так, я понял, чем вы обеспокоены, но, разумеется, слишком всё драматизируете. Отвечу, хоть особо и не горю желанием, на выдвинутые претензии. Ваша подруга сама выбрала такую жизнь. Она не ходит на свидания – на здоровье. Она предпочитает страдать и сходить с ума по парню, явно ее недостойному, – это тоже ее дело. Решать ей и больше никому!
Его терпение лопнуло, и он более не считал нужным выдерживать беспардонное женское присутствие. «Соблюдение приличий становится слишком утомительным», – поморщился Саша и со стуком переставил табурет на пустое место, демонстративно высвобождая дорогу для изрядно поднадоевшей ему подруги-заступницы, однако не сдержался и добавил:
– Послушайте, вы меня совершенно не знаете. Не знаете, что я чувствую, о чем думаю, как живу, тем не менее, не
