чего, парни, совсем с катушек сорвались? – задушенно просипел он. – Вы видите, кого сюда черти принесли? Столичные борзачи… да они вас в блин укатают!
– Спокойно, – урезонил его Роберт. – Что слышно, растолкуй. Какого черта Макс залез в эти катакомбы? Или его сюда уже потом приволокли?
– Да нет, он сам… Хрен его поймет, парни, темное это дело. Он сюда пришел с каким-то человеком – и тот его здесь оставил с развороченной башкой. Если бы не техники, которые перлись через эти трубы к обвалившемуся по соседству вентилятору, его бы год искали. Ох, будут у нас крупные непри…
Кэп не договорил: заливая все вокруг кровью, он рухнул с расколовшейся, как орех, головой прямо на грудь Роберта. Странно, но свистящий грохот выстрелов дошел до его сознания позже, чем матерный визг кулем осевшего Ары – и позже, чем он выдернул из-под полы плаща свой древний имперский «Хенклер», подаренный когда-то отцом. Стреляли из полутемной глубины бокового коридора; света там почти что не было, и на раздумья у Роберта времени не оставалось: громоздкое оружие, созданное для безусловного поражения тяжелозащищенного противника, глухо взревело, сбивая розовые полицейские прожекторы, поднятые на высоких телескопических стойках.
Узкий коридор наполнился криками боли и ужаса, хлопками взрывающихся ламп, сладковатым запахом горелого мяса. Перебив все источники яркого света, Роберт развернулся и перенес огонь в глубь коридора – бьющий из двух коротких стволов синий ураган мгновенно обнажил стену, воспламенив старый пластик отделки, поднял в воздух удушливые облака цементной пыли… только услышав под боком звон вылетевшей из Ариного бластера обоймы, Роббо отпустил курок.
– Удрал он, удрал… – странно всхлипнул Ариф. – Я видел… знакомая вроде рожа, не пойму только, кто.
– Ты… как?
– Я… дрова… – Кириакис оскалил зубы в кривой ухмылке и потерял сознание. Правая нога выше колена была прожжена почти до кости – в сером свете редких потолочных плафонов Роберт хорошо видел обугленное мясо в обрамлении из кровавой бахромы разодранных брюк. Рядом, в глубине ниши мелко постукивали зубы белого как мел Минтона.
– Как он мог стрел-лять с т-такой раной? – просипел Бак.
– Руками! – рявкнул Роберт, срывая с бедер узкий кожаный пояс: – Затяни ему ногу, живо!
Окрик привел Бака в чувство – выхватив из рук Вербицкого ремень, он поспешно склонился над Арифом. Роббо выпрямился и вышел из спасительной ниши… в лицо ему смотрел блестящий ствол полицейского бластера.
– Вы арестованы, – молодой широкоплечий лейтенант был бледен, но отвратительно уверен в своей полицейской правоте.
– Ты даже не стрелял, – прищурился Роберт, не разжимая пальцев, стиснутых на ребристой рукояти «Хенклера». – Уссался, червячило?
Лейтенант взмахнул ногой, даже не делая попытки приблизиться: ноги у него были невероятной длины, и окажись на месте Роберта человек неподготовленный,
