маневр поворота? В итоге я, конечно, накрасилась кое-как, выйти на люди с таким макияжем – сгоришь от стыда. Хорошо, что из яхты можно выбраться только в открытый космос, а ему все равно, как ты накрашена и накрашена ли вообще.
– Давай-ка на тренажер, – командует муж.
Я и сама вижу: отметка от астероида светится на самом краю экрана радара, и кому этот астероид достанется, еще неизвестно. Где-то поблизости крутятся несколько конкурентов, и вполне может оказаться, что сейчас к тому же астероиду поспешает какая-нибудь другая яхта, только она пока еще вне зоны действия нашего радара, и мы ее не видим. Тут надо поднажать!
Часов через пять стало ясно: мы успеем раньше всех. Но каких же мук стоили нам эти пять часов! Зато надо было слышать, каким голосом сообщал мне мой любимый и единственный параметры астероида! Безмерное удивление и торжество в одном флаконе.
– Грубый эллипсоид вращения, сто пятьдесят метров на восемьдесят. Слушай, а нам везет!.. Ты только погляди: он не вращается! И вектор скорости подходящий… Тяжеловат, но при таких начальных условиях – дотянем, а?
– Сам решай, – говорю я, а у самой, как подумаю, что стоит за этим «дотянем», заранее все мышцы ноют.
– А знаешь, – говорит мне муж после паузы, – это не астероид семейства Весты. Это вообще не астероид Главного пояса. Это потенциально опасный для Земли астероид. Гляди – его орбита цепляет по касательной земную. Хуже того, Земля в момент пересечения астероидом ее орбиты будет находиться в пределах коридора возможной ошибки…
– И что это значит?
– Может, нам еще и премию дадут за увод такого астероида в сторону от Земли, а?
Хорошая мысль. Бодрящая.
– Тогда фиксируй его параметры сейчас же, – говорю.
– Они фиксируются автоматически. Ты забыла, какую аппаратуру на нас жюри навесило?
Резон.
– А он точно должен столкнуться с Землей? – интересуюсь.
– С вероятностью не более одной тысячной. Пока трудно сказать точнее. Но если и не столкнется, то пролетит очень близко.
– А если не столкнется, нам премию выплатят?
– Греби давай, – отвечает муж, устав, видимо, от женской глупости. Как будто я от мужской не устала!
Не прошло и нескольких часов, как мы уже уравнивали нашу скорость со скоростью астероида и вскоре смогли увидеть его не в виде святящейся точки на экране, а «живьем».
Ну что сказать? Картофелина, только очень темная. С поверхности бугристая какая-то, как жабья кожа. Облетели мы жабью картофелину на самой малой тяге, и оба заметили: вроде что-то блеснуло. Сделали еще виток, подобрались поближе, затормозили и дали оптике максимальное увеличение. Так и есть – чей-то радиобуй. Кто-то успел раньше нас.
Лопесы. На развернутой антенне буя одиннадцатый номер крупным шрифтом.
– А почему буй не работает? – спрашиваю.
– Сам не понимаю… – Муж озадачен.
– Может, это у нас аппаратура барахлит?
