себя говорить, что это царю наказание за то, что чужеземцев заставлял свое длинное имя произносить. Но как такое скажешь, когда ты говоришь, а понять тебя никто не может?
– Царь-то свосем нгалый стал, вот так ему и надо!
– Гечо-гечо? Нигечо не поминаю!
– Гечо, гечо… сам рудак!
– Это ты ругак, а я тебя не ругакал!
– А я тебя сечйас в мордак!
– Это я тбея в модрак!
Говорить становилось всё труднее, и малянцы теперь предпочитали объясняться кулаками. А малянки – ногтями и волосами. А некоторые говорили, что это всё не из-за царя, а из-за башни.
– Силшком выоская она, и всеь поярдок в гоусдарстве растсроила, – говорили некоторые.
– Бог не выедржал и на Неврухосранодосора ралозился, – говорили третьи.
Эпидемия распространялась. Скоро во всем государстве не осталось ни одного здорового людишки. Даже царь и его подданные, которые заперлись во дворце и никого к себе не пускали – всё равно заболели. И вот что интересно. Если один людишка заражался от другого, то он перенимал от него все неправильные слова, которые уже есть у того, и говорил их точно так же, как заразивший. Это придворный ученый понял, которого звали Нарокотух. Но правда ли его так звали или нет – это теперь трудно выяснить. Потому что из ста двадцати четырех научных книг, которые написал этот выдающийся людишка (и все от руки – ведь тогда еще книги печатать не умели), до нас дошли только три. И в одной он именует себя Нарокотухом, в другой Народобухом, а в третей Ноутбуком. Но почерк-то один и тот же! Всезнайка с доктором Шприцом, изучавшие его труды, пришли к выводу, что ученый во время их написания уже был не вполне здоров.
Так вот, этот Нарокотух или Народобух, или Ноутбук понял, как во дворец зараза попала. Притащил ее царский шут. Он, оказывается, тайно убегал по ночам из дворца, чтобы встречаться с одной малянкой. А эта малянка уже к тому времени была серьезно больна. Понять, что она говорит, было практически невозможно. Они с шутом объяснялись знаками. Говорят, шут ее очень любил. Какова же была его радость, когда он вдруг стал понимать буквально каждое слово своей возлюбленной! Ясное дело: инфекция передалась бедняге от нее…
Царь Невухоневротоневносор заразился прямо от шута, от царя заразилась царица, от нее – главная фрейлина, а потом уже и все остальные, потому что главная фрейлина была страшно болтлива. Каждое слово, которое она слышала от одного из обитателей дворца, она обязательно пересказывала всем остальным. А болезнь, как я уже говорил, передавалась через рот и через уши. Благодаря главной фрейлине, зараза распространилась так быстро, что никто даже не успел заметить, что он заболел, потому что и все остальные вокруг тоже заболели и стали говорить точно такими же словами. А ведь никому из дворца выходить не разрешалось, так что все, кто там находились – а это была целая куча народу – по-прежнему разговаривали на одном и том же языке. Правда, теперь этот язык был понятен только им
