образом исчез.
– Невероятно! – обескураженный мистер Гудман качал головой, забывая моргать.
Мы продолжили лечение Томаса. За полчаса удалось устранить все видимые увечья, кроме открытых ран. Их мы отложили на другой день.
– Синяки и ссадины исчезли, – сообщила я. – Думаю, на сегодня достаточно.
– Обычно такие синяки проходят за несколько недель. Тебе удалось это сделать за тридцать минут.
– Мой отец удивлялся так же, как и вы сейчас, – улыбнувшись, проронила я.
– Я не видел подобного за все семнадцать лет работы хирургом, – изрек Тайлер Гудман, потирая ладонью потный лоб.
Он поправил медицинскую рубашку, укрыл сына одеялом и погладил его по голове. Я почувствовала себя здесь лишней. Семейные отношения – это глубоко личное дело. Потеребив пуговицу на рукаве халата, отвела взгляд к плазменному телевизору, а затем аккуратно последовала к двери.
Тихо потянув на себя ручку, я вышла из палаты, оставляя Тайлера с сыном. Ждать мистера Гудмана долго не пришлось. Он вышел в коридор через две минуты.
– Не хочешь поужинать, Вивьен? – предложил хирург, натянув вымученную улыбку.
Я согласно кивнула и последовала за мужчиной на первый этаж, в кафетерий.
– Что будешь есть? – спросил мужчина.
– Шоколадный кекс, фрикадельки, овощной салат и кофе, – облизываясь, перечисляла я.
– А я возьму бутылку воды и омлет со шпинатом.
– Вы на диете?
– Поздним вечером есть не особо хочется.
Мистер Гудман медленно поедал свой омлет, изредка бросая на меня недоуменные взгляды.
Достаточно быстро расправилась с шоколадным кексом и перешла к фрикаделькам.
– Я забыла пообедать, – объяснилась я, смущенно понурив голову.
– Обычно все, кого я знаю, сначала едят основное блюдо, а потом только десерт.
– В первую очередь всегда ем самое вкусное.
Мистер Гудман улыбнулся во весь рот, но поспешил стереть улыбку с лица.
– Знаю одну женщину, которая такая же нетерпеливая и всегда в первую очередь берет самое лучшее.
– И кто же она? – поинтересовалась я с набитым ртом.
– Тебе не понравится ответ.
Я прокашлялась, опустив взгляд на полупустую тарелку.
Тайлер Гудман уже второй раз упоминал мою мать и заводил о ней разговор. Дважды переводила внимание собеседника на что-то другое, давая понять, что не желаю говорить о маме.
Каждый раз пыталась убедиться в том, что я на нее не обижаюсь, но обманывала себя. Я держала обиду, прочно засевшую в сердце. Интуиция подсказывала, что простить маму будет очень сложно.
Причины злиться на нее были, и они весомые. Мама подло поступила с моим отцом. Он помогал ей в работе, с домашними делами и не забывал уделять внимание в других сферах семейной жизни. Но матери этого было недостаточно. В итоге
