встретятся. Он не может знать, что в это самое время его новая подруга ищет способ отправиться на Марс. Она готова жить в холодных песках не какое-то короткое время, а остаться здесь на продолжительный период ради Хельга.
– Дивно устроен мир наш. Не понимаю, почему мы все так боимся Дикию? Вместо того, чтобы рискнуть, и как-нибудь переправится на периферию, мы предпочитаем оказаться на Марсе.
Землянин включает ракетный двигатель и улетает еще дальше от Сингуляруса. Ближе к озеру Красного Аргиллита внутри кратера Гейла картина проясняется голубыми цветами, обусловленными близостью воды, и кажется вставленной из других миров. Возле озера расположены закрытые марсианские пляжи под прозрачным синеватым куполом. Но в это раннее утро ничья нога не утопает в теплом, искусственно подогреваемом, песке на дорожках из мягкой гальки рядом с яркими пятнами рекламных щитов «Роскошные пляжи. Возьми марсианский загар!». И, как всегда, с неподдельным удивлением Хельг замечает впереди по курсу белые камни – выпавший от резкого перепада температур иней на рыхлых валунах.
Мужчина нордической внешности останавливается подальше от беспокойного города у подножия горы Шарп, затем поднимается на ее вершину. Он рассматривает не россыпи тысяч звезд на небосклоне, а родную Землю, которую он недавно покинул. Отсюда хорошо видно желанную планету и застывшую в ее перигелии крохотную Луну. Выражение его энергичного лица задумчиво, голубые глаза болезненно блестят, узкие губы почти не видны – они плотно сжаты, вертикальные складки на щеках тонкого профиля кажутся более глубокими.
В течение нескольких дней Хельг, надев специальные очки, наблюдает, как Луна вращается вокруг Земли на фоне марсианского пейзажа. Буроватая пыль влияет на видимость звезд, утренние и вечерние сумерки продолжительны. На закате и восходе солнца небо на Марсе приобретает родной синий оттенок, в отличие от дневного и ночного времени, когда его цвет мигрирует от нежно розового и желтого к карамельному и темно коричневому.
Он спешит запомнить краски марсианского рассвета, чтобы потом воссоздать их на витражах сомнительных улиц, на изогнутых каракатицей стенах пыльных домов Сингуляруса. Запечатленные цепкой памятью оттенки, Хельг переносит на картины, которые он пишет на стекле. Как и на Земле, он продолжает работать в аэрокосмическом объединении «Фаэтон», а свободное от основной работы время художник посвящает творчеству, его отзывчивые коллеги сделали хельговский талант достоянием Совета города, который и поручил ему грандиозную работу по росписи новых домов и Главной галереи на центральной площади марсианской столицы. Все с благородной целью адаптации. Совет определил в «Фаэтоне», марсианское отделение которого занимается Программой совершенной логистики в северном полушарии Марса. Пусть пока больше рисует в галерее, а если одобрит ассоциация марсиан, ему выпадет честь раскрасить в новый цвет старичка Кьюриосити – успешного марсохода, полсотни лет послужившего науке, сейчас отдыхающего на подштрихованном
