час все было кончено. Флагман давно вернулся на свою позицию на орбите, окруженный гордыми «охранниками». Поврежденные фрегаты успели поучаствовать в битве, доказали, что они хоть и адмиральские инвалиды, но еще на многое способны. Хиршу, конечно, никто такого не говорил, но он слышал, как уверенно и гордо звучат голоса капитанов на внутренних каналах связи. Он их понимал.
Еще час Хирш следил за тем, как вверенный ему флот возвращается на позиции, а по полю боя скользят баржи в поисках уцелевших спасательных капсул. Для их сопровождения Арон собрал отдельный отряд мелких корветов, надергав их из разных подразделений. Остальные боевые корабли возвращались на места по заранее определенным траекториям. Часть уже направилась на перезарядку к базе «Альфа», способной хоть как-то поддержать корабли. Часть выдвинулась на заправку к чудом уцелевшей станции обработки антиматерии, охранявшейся строже адмиральского флагмана. Временная, так называемая походная станция, которую можно было буксировать из квадрата в квадрат, оставалась самым драгоценным ресурсом защитников.
Хирш быстро посмотрел отчеты по операции. Подробности потом. Позже он сядет в кресло и тщательно разберет схему сражения, критикуя себя за каждое упущение и каждый потерянный корабль. Но сейчас ему нужна выжимка.
Оборона потеряла примерно треть сил. Это много. Очень много, если учитывать, что пополнения в ближайшее время не предвидится. И плевать, что на каждый сбитый корабль Союза пришлось по четыре сбитых врага. У врага-то ресурсы есть. И, что самое чудовищное, их может стать еще больше.
Завершив все положенные процедуры и отдав все положенные приказы, Хирш устало перевел дух. Командование уже назначило время совещания и разбора полетов. У него есть полчаса. Всего лишь.
Отключившись от виртуальных систем, Арон устало поднял забрало и втянул холодный очищенный воздух боевой рубки. Он повернулся всем телом и отпрянул от грохота аплодисментов.
Они все ждали его, ждали, когда адмирал закончит работу. Вся дежурная смена, вся боевая рубка стояла на ногах и аплодировала ему. Офицеры управления и связи в такой же десантной броне стояли полукругом. Навигаторы и пилоты поднялись из своих капсул, заменявших, как выяснилось, тяжелую броню, и аплодировали сидя. Куда бы Хирш ни глянул, он видел серьезные лица без признаков особого веселья, но чуть светившиеся изнутри. Гордость и одобрение.
«Чему вы хлопаете, – хотел заорать Хирш, – тому, что мы выиграли битву, но проиграли войну?» Острая боль и горечь раздирали его изнутри железными крючьями. Все было плохо, очень плохо. Но он не мог сказать об этом команде, аплодировавшей командиру. Командный дух. Мораль войск. Такие вещи не следует игнорировать, их нужно укреплять, а не подрывать.
Хирш сухо, по-военному улыбнулся и вскинул к потолку железный кулак. Аплодисменты переросли
