с журнального столика пустой пакет из-под сока и грязный стакан и уже направилась на кухню, Антон застонал и провыл фальцетом:
– Мой бог! Мой бог! Никому на этом свете нет до меня дела! Всем плевать, насколько я несчастен! Антонина, стараясь скрыть улыбку, вернулась и снова села на диван напротив брата. Но говорить она не торопилась, просто смотрела на него и думала, что сегодня может себе позволить лишнюю минуту безразличного молчания за все его капризы, которые ей приходилось терпеть с детства. Кресло было явно маловато для широкоплечего юноши, рост которого приближался к двум метрам. Его рыжие кудри были уложены мастером высокого класса, широкие скулы и подбородок чисто выбриты. Смокинг и белоснежная сорочка были сшиты на заказ, запястье украшали золотые часы. И пусть все эти вещи принадлежали агентству, смотрелся в них Антон сногсшибательно. Тоня знала, что брат так одевался только на очень важные мероприятия, и подумала, что возможно, в этот раз, у него случилось что-то серьезное. Наконец-то, Антон театрально взмахнул руками и выдавил из себя:
– Меня уволили! Нет, это просто уму непостижимо! Я ни в чем не виноват! Какие все-таки люди сволочи! Антонина, не желая слушать любимый монолог брата, резко встала и ушла на кухню, громко включила воду и начала натирать губкой стакан. Стекло уже скрипело от чистоты, а она все терла и терла его, наблюдая, как струйки воды стекают по краям мойки. Она была готова подпрыгнуть от счастья. Бог услышал ее молитвы, и Антон больше не будет работать дамской игрушкой. Ей никогда не хватало смелости указать на унизительность его положения. Ему было не понять, что вся его светская жизнь – не более чем игра. Но так как Антон с детства делал только то, что ему нравится, а в данном случае ему еще за это и платили, то она просто ждала и надеялась, что когда-нибудь он повзрослеет и возьмется за ум. Тоня закрыла кран и хотела поставить безупречно чистый стакан в шкафчик, как почувствовала легкое прикосновение к своему плечу. Она вздрогнула, повернулась и выронила стакан, он ударился о край мойки, звонко упал на пол, но не разбился. Антонина наклонилась, чтобы поднять его. – Ну, сестренка! Я знал, что ты расстроишься, но не стоит принимать все так близко к сердцу! У меня сейчас такие связи! Да стоит мне только позвонить, и другие агентства начнут драться из-за меня!
– Конечно, дорогой! Но может быть прежде, чем ты начнешь звонить своим знакомым, все спокойно расскажешь мне? Иди, переоденься, а то ведь тебе придется вернуть все эти вещи, а я принесу чай с ромашкой. Тихо сказала Тоня и зажгла допотопную газовую плиту с двумя конфорками. Ее слова про вещи, задели Антона, и она прекрасно это поняла. И ей вдруг очень понравилось это чувство, когда хищник и жертва поменялись местами. Она столько лет терпела его вечные выходки, оскорбления и манипуляции, что ей не стало его жалко, а скорее напротив она впервые в жизни насладилась этим чувством превосходства! Тонкая натура Антона тоже почувствовала это и он, ссутулившись, вернулся в комнату. Антонина
