олодости я сам писал стихи. А Вы?
– У меня к этому не было способностей.
– У меня тоже. Сейчас я Вам почитаю, и Вы в этом убедитесь.
От автора
Всякому человеку свойственно взрослеть; редкие счастливцы с годами в придачу к солидной седой шевелюре обзаводятся и житейской мудростью. И лишь немногие при этом сохраняют былую пытливость ума, наблюдательность, умение по-детски восторженно взирать на мир.
Будем считать, что эта самая книга была создана таким вот сенситивным взрослым, не утратившим способность в совершенно обыденных вещах искренне усматривать чудо.
Наша осень
Чем мне наполнить свой октябрь до краёв?
Вот терпкий аромат листвы взопревшей,
Приятная горчинка маминых цветов,
Гул падающих яблок переспевших,
Что натиску нетерпеливому сдались
Ревнивого порыва ветродуя.
Вот дым сожжённых листьев устремился ввысь.
Вкус ягод подмороженных смакую.
Когда нутро мне обжигает пряный чай
И звездчатый анис на языке горчит,
Я выдыхаю нашу осень невзначай,
Но та противится и вновь в висках стучит.
Лозою дикою запястье обоймёт
И тем напомнит рук твоих касанье.
Внезапно смолкнет ветер, рыжий сумасброд,
Чтоб только не спугнуть воспоминанье.
Я тоже тихо жмурюсь, словно сельский кот,
Под нос мурлычу песню или новый стих.
…уже не снишься по ночам который год,
И оттого я счастлива за нас двоих.
Идол
Он прекрасен, как все небожители.
Но и ты не полено ведь с сучьями,
И что жар свой так уничижительно
Раздарила – игра злого случая
И любви непростительно жертвенной.
В жизни часто такое случается,
Когда свыше нам то предначертано,
От чего скрыться не получается.
Мысли ма́ндалой веешь по ве́тру,
Отрекаясь от бренных желаний.
Чтобы идол, умасленный щедро,
Уберёг от любых наказаний.
Только вот позабыла, как гадко
Поступают порой себялюбцы,
Вверить душу таким без остатка
Могут иль храбрецы, иль безумцы.
Ты ни то, ни другое, конечно же,
Пусть те звания нынче в фаво́ре,
Лишь бездумно влюблённая женщина
Со вселенской тоскою во взоре.
Песнь о князе
Давно мне эту песнь навеял талый снег,
Лежащий под колесами возниц.
Он целый мир объял за свой недолгий век
И много битв он повидал, и много лиц.
Но ярче остальных запомнилась та речь,
Что вёл тремудрый чародей во мгле.
Он к князю воззывал, стремясь предостеречь,
Припав руками к выжженной земле.
«Хвалу тебе воспеть, прославив на века,
В мечтах лелеял всякий трубадур.
Твой замысел высок, хоть доля нелегка,
И оттого так строг твой лик и хмур.
Тяжёлый меч сложи, испей со мной вина
И хлеб мой преломи, пусть чёрств, как камень, он.
Злокозненность судьбы: теперь твоя княжна
И есть тот самый огнедышащий дракон.
Лишь звон монет прельстит да самоцветов блеск,
Что скроет перепончатым крылом
От взоров смельчаков под по́логом небес
В скалистом
