оставили отзыв о ее работе. – Она старалась говорить профессионально. Осторожно, будто ценнейшее сокровище, Мона показала Мане и Пикассо сплошь покрытую блестками картинку.
Тишина.
Бледные глаза привидений не выражали особого восторга, однако надолго задержались на листке. Потом господа обменялись долгими взглядами. Кто угодно, даже они, заметил бы, что это детский рисунок. Между духами произошел своего рода молчаливый диалог, прежде чем Пикассо прочистил горло.
– Позвольте спросить, что за талант написал эту картину? – откашлявшись, спросил он.
– Ее зовут Мэнди, и ей, по-моему, лет пять, – ответила Мона.
– Смело! – выпалил Мане.
– Современно! – добавил Пикассо. Очевидно, эти двое поняли, что имела в виду Мона.
– Какое выражение глаз!
– Да, я тоже вижу, они просто не отпускают!
– И какой творческий подход к использованию пигментов! – Пикассо указал на множество блестящих наклеек.
Мона кашлянула.
– Господа, вас не затруднит к завтрашнему дню составить для меня подробный анализ произведения? Уверена, Мэнди будет просто счастлива. – Она дружелюбно улыбнулась.
Пикассо и Мане снова подозрительно покосились на нее, но потом оба согласно кивнули.
– Можете на нас положиться!
Француз отвесил небольшой поклон:
– Это честь для меня, мадам!
Призрак Мане тут же забрал картинку. Она тоже зарядится тавматургической энергией, вероятно, даже заживет собственной жизнью. Маленькая Мэнди придет в восторг, если план Моны сработает. Ее рисунок здесь, в музее, – теперь уже Моне придется просить автограф. С удовлетворенной ухмылкой она отошла от духов и села на скамейку, чтобы понаблюдать. Бен сел рядом с ней, а Бербель вопросительно наклонила голову.
– Мы вставим картинку в рамочку, повесим тут, и тогда каждый вечер кому-нибудь останется просто приводить этих джентльменов сюда. Так как они обретают форму максимум на час, рисунок их займет. А поскольку каждый день они все забывают и начинают сначала, это может длиться вечно. Все бессильны перед детскими рисунками, – шепнула она на ухо оборотню, и тот расплылся в улыбке.
– Суперская идея! – откликнулся он, и Мона негромко рассмеялась.
– Это твоя идея.
От смущения Бен поерзал на месте. Так или иначе, Мона была очень собой довольна. После кошмара с Бербель она нуждалась в этом ощущении успеха. Иногда Моне удавалось импровизировать, однако иметь четкий план ей все же нравилось больше.
Вскоре полночный час подошел к концу, призраки художников растворились, и Мона забрала рисунок. Стоило им выйти из небольшой галереи, как их перехватил Борис.
– Бербель, тебе пора возвращаться на свой пост. А ты, Бен, боже мой, у тебя такой потрепанный вид, иди домой, ложись спать. – Затем он повернулся к Моне и робко улыбнулся, его сдвинутые брови не предвещали
