style="font-size:15px;"> – В этом есть и моя вина, садись, Верона.
Но я почему-то тут же схватила его за плечо.
– Что ж ты – стоя поедешь?
– Да поди не развалюсь, – усмехнулся Яровой.
– И будешь пыхтеть над душой целых два часа? – почему-то сердилась я. Ненавижу, когда что-то выходит из-под контроля.
– Значит, лучше, чтобы ты пыхтела надо мной? – не отступал Никита.
Даня, почувствовав, что, как в старые добрые времена, запахло жареным, предложил:
– Азарова, садись с нами.
– С вами? Глупости!
– Почему? – удивился Третьяков. – На том ряду сидят втроем. И еще в начале автобуса.
– Ехать в тесноте? Я лучше к девчонкам каким-нибудь сяду.
– Так ты к Никитосу на колени!
– Ага! Еще чего!
Я уже хотела отправиться вперед к водителю, чтобы сообщить об отсутствии свободных мест, но тут автобус чихнул, передняя дверь плавно закрылась, и мы тронулись. От неожиданности я потеряла равновесие, но Никита успел схватить меня за запястье и потянуть на себя. Сама не поняла, как все-таки оказалась у Ярового на коленях.
– Удобно? – прошептал Никита над самым ухом.
– Угу, – отозвалась я, почему-то жутко смутившись.
Даня, глядя на нас, усмехнулся и отвернулся к окну. Наверняка пару лет назад эта ситуация не вызвала бы такого смятения. Раньше, когда были совсем мелкими, даже засыпали в одной постели под мультики. Но за эти два года, что мы не общались, Никита внезапно будто стал чужим, незнакомым и непривычно взрослым.
Даня оторвался от окна и снова повернулся к нам. За его темноволосой шевелюрой мелькали светлые высотки.
– Азарова, во сколько отбой в твоем лагере?
– Это не мой лагерь, – нахмурилась я. – И понятия не имею. Может, в десять?
Даня театрально схватился за сердце и заморгал карими глазами.
– И подъем в восемь, – припугнула я.
– В восемь? – возмутился Третьяков.
– Изнуряющая зарядка, сон-час и манка на завтрак.
– Серьезно? – скривился Даня.
– С комочками, – решила я добить друга.
– Остановите автобус! – выкрикнул Третьяков.
Но в салоне уже стоял такой галдеж, что Даню расслышали лишь ребята с соседних кресел. Кто-то с интересом оглянулся, другие же не обратили внимания.
Никита не участвовал в нашем разговоре, молча смотрел в окно. Повернувшись к нему, едва не задела носом его скулу и оттого еще больше смутилась.
– А ты почему все-таки решил ехать? – спросила я, обратившись к его серьезному профилю.
– По семейным обстоятельствам, – сдержанно отозвался Никита.
Забавно, но пару недель назад я отмазала его по той же причине для того, чтобы он, наоборот, остался дома. И видела я из окна эти семейные обстоятельства.
– Кажется,
