дворцовых интригах.
– Я не знаю, Агнес. Прибытие и расположение комнат инодворовых правителей в целях безопасности держат в строжайшей тайне. У каждого здесь свои враги и секреты…
– Понимаю. – Я согласно кивнула, стараясь не выдать свою нервозность.
– Не переживай, Благой Король и Дориан убьют любого, кто косо на тебя посмотрит, а мы с Викки спляшем арапеллу на их костях.
Я тускло улыбнулась. Филипп взглянул на песочные часы на столе, и словно по щелчку пальцев в покои ворвались три портнихи с подушечками для иголок и тканевой растяжкой.
– Что ж, как раз вовремя, – заметил Филипп и, отвесив поклон, рассеялся в вихре лиан.
Глава 7. Коронация
– Ай! – недовольно воскликнула я, когда неосторожная портниха ткнула иголкой мне в бок. Корсет пришлось перешивать прямо на мне, поскольку за последние недели, полные тревог и самобичевания, я умудрилась изрядно похудеть.
– Ваше высочество, прошу меня простить, – ответила портниха, пришивая последний крючок для лент.
Я стояла на табуретке возле старинного зеркала в позолоченной раме. Платье на мне наводило на мысли о свежей зелени, цветущих лугах и роскоши королевской жизни. Темно-зеленый бархат, золотая вышивка на корсете, изумрудное обрамление лифа и подола, который тянулся метровым шлейфом позади меня, не могли не восхищать.
Я ущипнула себя за щеки, придавая бледному лицу румянца. Меня трясло, и портнихам постоянно приходилось поддерживать табурет, чтобы я не упала.
Беспрестанно думая о нем, я даже не могла спокойно вдохнуть. Как будто ждала, что в комнате вот-вот закружится снежный вихрь.
Однако вместо снега в покои ворвались лепестки белых роз. Отец постоянно появлялся в разных амплуа, используя то цветы, то папоротник, то хвою.
Поклонившись королю, слуги сделали еще пару стежков на корсете, поспешно стянули с меня платье и удалились. Я осталась лишь в тонкой комбинации.
Маркус приветливо улыбнулся, наблюдая за тем, как я соскакиваю с табурета.
– Как себя чувствуешь, доченька?
– Ужасно, – не стала я врать или по-светски любезничать.
Жутко хотелось сбежать из замка, провалиться сквозь землю, гореть в аду – что угодно, только бы не появляться на коронации. Танцы, Александр, убийца матери – все это с распростертыми объятиями ждало меня сегодня вечером.
Отец понимающе кивнул, и его лучезарный взгляд помрачнел.
– Все правители и их свиты уже в замке. Я подумал, что ты не захочешь оставаться одна до коронации.
Он что-то взял с моего письменного стола. И только когда свернутый листок бумаги пронзили острые шипы, я поняла, что с утра не заметила на столе записку.
– Что это? – подавшись к отцу, с тревогой спросила я.
– Отблеск боли, к которой тебе не следует возвращаться. Не сегодня.
Уничтожив послание, отец развернулся
